Ангел для Нерона. Дочь зари - стр. 33
– Мне нравится тот контингент, который выбираешь ты. Знатные и богатые люди могут платить за чудеса, а их родня готова платить за то, что скрыть последствие этих чудес, если они оказались слишком разрушительными.
В неких существах, запертых здесь, все еще остался намек на человечность. Но разум они потеряли. Для них это, вероятно, было милосердно. Лучше не понимать, что ты стал чудовищем.
– Твой паноптикум напоминает мне моих падших ангелов, после падения они тоже утратили приятный облик, но, к сожалению, остались в рассудке.
– В противном случае у тебя не осталось бы армии, моя госпожа.
– И то верно, хотя нет… я всегда могла бы найти такое общество, как твое. Многие из твоих последователей неплохо владеют оружием. Они бы смогли составить конкуренцию даже преторианцам.
– Новые члены ордена ожидают, когда ты снизойдешь до того, чтобы посвятить их лично.
– Разве я делаю это не каждый раз, когда в ваши ряды вступает кто-то новый? – ее метка должна была стоять на всех, чтобы люди стали ее преданными рабами. Ей нравилось подобострастие Симона. Так обращались к ней люди в Древнем Египте, падая ниц. Он стоял перед ней на коленях.
Не все были с ним так добры. Акте помнила, как Симон предлагал деньги ученикам Христа, Петру и Павлу, за то, чтобы они поделились с ним своей святостью, но они жестоко отвергли его. Возможно, оно и к лучшему. У общества христиан должен быть тот, кто им противостоит. Симон подходил для этого идеально. Его даже не надо было настраивать против них. Он сам был обижен на них настолько, что толковал все их заповеди наоборот и находил в этом удовольствие.
– Ты больше не сталкивался с христианами? – все же спросила она, хотя и не ощутила в кубке с кровью никого, кто мог бы принадлежать к ним.
– Лично нет, но мои люди наблюдают за ними.
– Издалека?
– Двое или трое притворяются членами их секты.
– Хорошо! – Акте заметила молодого мужчину, который уже начал превращаться в нечто невообразимое и теперь прятал изуродованные конечности под нелепым балахоном. Но его лицо все еще оставалось довольно привлекательным.
– Вот он! – она указала на него рукой. – Пусть отправится к ним в следующих раз, когда у них будет собрание, и попросит, чтобы они его исцелили.
Симон согласно кивнул. Он исполнит ее указание. Акте в нем не сомневалась.
– Теперь приведи ко мне новопосвященных. Всех до единого! – велела она.
Их выстроилась целая очередь. Акте холодно наблюдала, как каждый из них опускается на колени перед ее креслом и ждет, пока она отыщет место на его теле, где удобней поставить метку. Ее раскаленный коготь скользил по их шеям, локтям, спинам, выжигая древние символы. Послушание и покорность ангелу – вот, что означали тайные небесные знаки, в которые она добавила кое-что свое. Теперь ни Михаил, ни бог не отнимут у нее ее слуг. Акте разрывала одежду на груди посвящаемые, чтобы прочертить огненные символы над сердцем или печенью. Ее когти скользили им под кожу. Последний посвященный был особенно красив. Акте уже приоткрыла губы, чтобы выпустить струю огненного дыхания ему за ухо, но передумала и дохнула прямо в лицо. Юноша упал на пол, мечась и крича. Огненная метка целой надписью прочертила ему щеку и часть гладкого лба. Красивым он уже не будет. Клеймо не срезать вместе с кожей, не снять, не смыть. Пусть бывший красавчик носит его, как неотъемлемую часть собственного лица. Зачем людям иметь красоту, если у ее ангелов красивый вид отняли?