Ангел для госпожи. Первый поцелуй - стр. 9
Поскольку к этому времени он всё ещё был далёк от усталости и ненавидел себя за эту слабость, он брался за упражнения, которые должны были поддерживать тело в форме – отжимания, приседания, всё то, что можно было делать прямо в его комнатах, и что не требовало особой ловкости или остроты зрения. Это продолжалось до тех пор, пока ему не начинало казаться, что потолок падает на бок.
Его учили техникам, которые должны были успокоить разум и сосредоточить внимание. Эштар использовал их так часто, что мог вспомнить любую без раздумий. Если его дыхание сбивалось, он тут же выравнивал его. Если мысли начинали ходить по спирали, он быстро сужал внимание до конкретной задачи. Когда это не срабатывало, он начинал думать о том, чтобы просто получить зелье, которым пользовалось большинство. Зелье, которое могло вызвать привыкание и навсегда подчинить его дому Нар-Шах, но всё равно – в эти мгновение казалось, что это так легко. Это было бы также просто, как найти любого из Падших и соврать, что он потерял свою дозу. Так же просто, как спуститься по лестнице и…
Спокойное выражение лица, которое он демонстрировал подчинённым в течении дня, в такие вечера давало трещину. Он прислушивался к собственному прерывистому дыханию, к ощущениям в вечно сдавленной груди, и мечтал о невозможном. От желаний, чтобы небо оставалось на месте, до размышлений о том, будут ли его руки когда-нибудь тёплыми и послушными, если он продолжит заставлять их выполнять упражнения, до мечтаний о плети, о ровных прикосновениях кожаных ремешков к своей спине, пока боль не заставит его разучиться дышать по другой причине. Пока его разум не откажет настолько, что он перестанет пытаться сосредоточиться, и плеть сделает для него то, чего не смогли все техники, которым обучали его Орден и Небеса.
Прошло три недели прежде чем Анника вернулась, и к тому времени ощущения Эштара перевалили гребень отчаянья… и он понял, что снова начинает к ним привыкать. Такова была его жизнь до Анники, и он мог справиться с этим снова. Он сказал себе, что на самом деле вообще не скучает по её обществу. Было много других способов справиться с тем, что его мучало. Если ни один из них не сработает, тогда он может просто попросить убрать его с этой должности. По крайней мере, никто не пострадает от его неспособности держать себя в руках.
Случались дни, когда он не хотел использовать то, чему его учили на Небесах. Это был своего рода бунт. Были песнопения, от которых он намеренно уклонялся. Мантры и заповеди, которые старался выбросить из головы. В конечном счёте это был опасный путь, который вёл к непредсказуемому результату, и он всё ещё знал, что те, кто отправил его сюда, хотели миру добра. Он изо всех сил старался не показывать свою преданность им каждый раз, когда Анника спрашивала его мнения на военном совете. Как бы там ни было, они всё ещё были его жизнью, и навыки, которыми он обладал, и от которых теперь зависели жизни множества людей, у него были только благодаря тому, что его этому обучили Небеса.
Но была часть его, которая хотела забыть это, которая избегала воспоминаний, и отвергала всё, чему они его научили, потому что это ушло. И у него в любом случае не было дороги назад.
В воскресенье вечером, когда он вошёл в подсобку, закончилась нулевая смена Вечного огня – по земному отсчёту было три часа ночи. Он практически не чувствовал своих рук. Эштар так старательно сжимал лампу, что на пальцах остались бороздки от кольца на его ручке. Он сел на тот же стул, на котором в прошлый раз сидел сам и который мысленно уже называл «своим». Посмотрел на стол, на котором теперь не было никаких инструментов для бичевания, опустил на него руки ладонями вниз, положил лоб и прислушался к тому, как его дыхание отражается от дерева.