Ангел для госпожи. Первая боль - стр. 7
Заметив тактику демонов, ангелы больше не могли оставаться в стороне, постепенно они стали вмешиваться в войну, которая теперь где-то превращалась в прямые битвы – как в Небесном Своде, а где-то оставалась лишь скрытым противостоянием. Эштар хорошо знал, что в его сородичах желание помочь и упорядочить срединный план тесно мешалось с опасением, что продвижение демонов в срединный мир приведёт и к их вступлению на Небеса.
Для прямых противостояний и скрытых конфронтаций создавались Ложи и Ордена. Некоторые из них постепенно осваивали магию и технологии, которых не было у других.
Эштар смотрел на донесение, в котором содержались намёки на прямой прорыв, и думал о том, что уже сталкивался с Ложей, которая умела отправлять духов-разведчиков напрямик в Бездну. Это было очень важно, потому что раньше такого не происходило, и потому что это могло угрожать Аннике и её семье.
Он смотрел и смотрел, пытаясь вспомнить где, когда и кто делал подобное, но в том месте, где должны были быть воспоминания, была только пустота.
И по мере того, как Эштар осознавал это, в его сердце разрастался страх.
Это был ещё один симптом того, что он распадался по частям.
Ангелы не должны были жить в Бездне. Ангелы вообще не должны были покидать Небеса. Они могли существовать в срединном мире до тех пор, пока их поддерживала связь с родным планом, но связь Эштара была разорвана давно и безвозвратно.
Он не хотел говорить об этом с кем бы то ни было, но сам чувствовал, что его время стремительно утекает сквозь пальцы. Со временем его душа должна была окончательно распасться и слиться обратно с тем миром, который его породил. Он этого не хотел.
Одними губами Эштар повторял про себя названия всех известных ему лож. Он был уверен, что должен помнить то тринадцатое, так же отчётливо как помнил собственное имя или то, с какой стороны держать меч. Это была одна из тех вещей, которые вбивали в него с детства, и он не понимал, как мог это потерять. Он делал всё возможное, чтобы сохранить то, что у него осталось – но поручиться за себя всё равно не мог.
Его дыхание стало шумным и прерывистым, тело в ту ночь ломило на порядок сильнее, чем обычно. Как правило первой начинала ныть голова, но сегодня его мучала ещё и тошнота, хотя насколько он помнил – не ел с самого утра. Чем больше он пытался вспомнить, тем сильнее ломило виски. Темнота начинала давить со всех сторон, и мир как будто бы сужался кругом него.
Где-то во дворе шумели голоса, хлопала дверь таверны, какие-то люди продолжали жить и чувствовали себя живыми, в то время как Эштару казалось, что он – хрупкая пустая статуэтка, которая вот-вот разлетится на тысячу осколков. Пустая оболочка, всё, чем он выглядел, было только иллюзией, а внутри разрастались тьма и пустота. Он уплывал в эту пустоту, медленно теряя себя.
— Мне просто нужно вспомнить это проклятое название, вот и всё… — упрямо пробормотал он.
И в это мгновение раздался стук в дверь.
— Войдите! – резко выкрикнул Эштар. Заметно грубее, чем хотел. Он был уверен, что это кто-то из посыльных или что-то ещё в этом духе.
Когда дверь открылась и на пороге появился гибкий силуэт хозяйки дома – по обыкновению затянутый в красный шёлк, но, видимо, по случаю холодной ночи, ещё и прикрытый густым пушистым белым мехом – Эштар едва не провалился в подпол.