Ангарский маньяк. Двойная жизнь «хорошего человека» - стр. 2
– Верно, – осторожно согласилась женщина.
– Я просто смотрю, у вас дома свет горит и, кажется, кто-то ходит по квартире, – пояснил Артем.
– Когда кажется, креститься надо. Какое вам вообще дело до моей жизни?! Если в чем-то подозреваете, арестовывайте и допрашивайте, а просто так я с вами говорить не хочу! – взвизгнула Елена и бросила трубку. Спустя еще секунд десять свет в окне погас.
Он сделал пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться, а затем как можно тише попытался открыть дверь. В окне кто-то истерично метался, но может, это были тени от трепещущих от ветра занавесок. Он распахнул дверь, взлетел на второй этаж и оказался посреди широкого темного коридора со скрипучим дощатым полом. В другом его конце мерцала тусклым светом лампочка, которую отчего-то поленились украсть. В нос ударил устойчивый запах плесени и гнилых труб вперемешку с ароматом кислых щей из чьей-то квартиры. Артем не бывал в таких домах очень давно и позабыл о том, как тошнотворно влияет на него это сочетание запахов плохой еды и гнили.
За дешевой китайской железной дверью слышались то шаги, то чей-то шепот, то стук падающих предметов. Он хотел было нажать на дверной звонок, но вовремя остановился и решил все же поступить так, как положено. Будет правильно позвонить сначала следователю из прокуратуры, чтобы получить санкцию на дальнейшие действия. Артем нажал на кнопку вызова, а затем с опаской взглянул на хлипкую китайскую дверь, то ли из железа, то ли из рисовой бумаги. Если в квартире кто-то есть, он сейчас сможет его услышать. Отходить от двери тоже не хотелось: длинный пыльный коридор с обеих сторон заканчивался лестницей, и если отойти, ночной гость мог уйти незамеченным. Артем все ж сделал несколько шагов подальше от квартиры.
– Слушаю, – послышался в трубке тихий голос следователя.
– Дубынин беспокоит. Тут такое дело… К Елене Попковой в гости кто-то заглянул. Она сейчас на работе и говорит, что никого на ночь глядя не ждала. Я что-то беспокоюсь. Это ж и подельник может быть. И хулиган, решивший спалить квартиру… – начал тараторить оперативник. Он сам чувствовал, как с каждым следующим словом градус напряжения в разговоре возрастает.
– А ты не беспокойся, – фыркнул следователь. – У тебя подозреваемый в изоляторе, а чем его жена занимается, тебя касаться не должно.
– Подельник… – выдавил он из себя, пытаясь как-то отделаться от надвигающейся лавины сжигающей ярости. Из динамика телефона вдруг стали доноситься осипшие гудки: Василий Доморадов сбросил вызов.
Казалось, темный коридор оцепенел от напряжения, хотя на первый взгляд ничего не происходило. Тусклая лампочка мерцала вдалеке. Возле пары входных дверей все так же громоздился хлам, состоящий в основном из громоздких детских вещей вроде трехколесных велосипедов, горшков, санок и самокатов. Все это было раскрашено в ядовитые цвета, к которым так неравнодушны производители из Китая. Здесь, в затхлом темном коридоре, все эти санки с нарисованными на них желтыми и розовыми пчелками выглядели пугающе. Покрытые красно-коричневой масляной краской половицы то и дело скрипели, давая понять, что под толстым слоем казенной краски скрывается труха. Ужасно хотелось малодушно выйти на улицу, но оперативник понимал, что не простит себе этой ошибки. Ему нужно было зайти внутрь.