Анатомия обмана - стр. 44
– Неправда. Вчера она рассказала мне о милой женщине Эви, которая помогла ей собраться в бассейне, той самой, что была в моей бургерной. Что ты все расспрашивала ее о том, с кем она дружит, о Камилле и ее матери. Что ты вынюхиваешь? – Илья по-хозяйски зашел за стойку и встал рядом со мной, скрестив на груди руки.
– Я ничего не вынюхиваю, – резко повернувшись к нему, процедила я. – Вчера я просто помогла твоей дочери, и мы разговорились. Но знаешь что? Тебе бы не помешало самому больше обращать на нее внимание. Посмотри на Алису, она давно выросла из этого комбинезона. Думаешь, ей удобно? Чтобы ты знал, для здоровья девочки вредно носить штаны, которые малы. И вообще, уйди в зал. Сюда может заходить только персонал.
– Слушай, не лезь ко мне и моей дочери, – пропуская мимо ушей мое замечание, разъярился Илья. Он по-хозяйски вошел за мной на кухню и встал у плиты. Как же он был похож на себя в детстве, даже губы кривил, как тогда. Снова мне неосознанно стало страшно, фантомной болью разом вспыхнули былые ссадины и синяки. Я крепче сжала ложку, которой помешивала какао, чтобы он не увидел, как у меня дрожат руки. Но тут он меня добил… – У папаши научилась совать нос в чужие дела?!
– Не смей говорить о моем отце! – прокричала я.
– Значит так, Лина, – Илья специально выделил мое имя. Он оглянулся на дочь, улыбнулся и подмигнул ей, а потом снова со злобой посмотрел на меня. – Ты сейчас приготовишь суп и накормишь мою дочь обедом.
– И не подумаю. У меня даже курицы нет, чтобы сварить суп. И уйди, в конце концов, с моей кухни! – разъярилась я и кинула ложку в ковших с какао. Шоколадные капли вмиг разрисовали горошком мой белоснежный фартук, на что Илья ехидно улыбнулся.
– Я схожу в соседний магазин и принесу тебе продукты, – неожиданно спокойно заговорил он, берясь вместо меня помешивать какао. – Все равно, кроме нас у тебя нет посетителей и вряд ли будет. А вот мы с Лиской здесь будем частыми гостями, так что суп вари сразу на несколько дней. Пока будешь готовить, моя дочь займется домашним заданием. Насколько я помню, ты была не дурой, так что поможешь, если что. А у меня дела часа на полтора, даже хорошо, что Лиску можно с собой не тащить.
– Прости, что?! Ты хочешь, чтобы я учила уроки с твоим ребенком?! Романов, ты охренел?!
– А чем тебе еще заняться? Хотя бы не так скучно будет. Наверное, ты уже с ума сходишь от компании пирожков и булок, а тут живой человек.
Мне хотелось взять с полки банку муки и высыпать ее всю в ненавистное лицо. Как бы я ни старалась быть иной в его глазах – холодной, высокомерной, такой, какую следует остерегаться, – у меня ничего не выходило. Илья все также видел во мне крокодилиху, обязанную его бояться. Он вел себя непозволительно нагло, демонстрируя свою крутизну и вызывая очередной шквал ненависти к своей персоне. Лишь одно заставило меня остыть – возможность вновь остаться с Алисой наедине, а мне чертовски требовалось выяснить адрес матери Марины.
– Учти, я делаю это только ради Алисы. Она мне нравится. Даже странно, что у такого урода, как ты, могла выйти милая дочь, – доставая кружку под какао, произнесла я, даже не посмотрев на Илью.
– А ты, смотрю, за эти годы отрастила коготки. Не скрою, мне даже нравится. Только учти, Лина, ты правильно делала, что в школе меня боялась. В этом смысле ничего не поменялось. Советую тебе поостеречься, – Илья вынул ложку из какао и демонстративно опустил ее, грязную, в карман моего фартука.