Анатомия обмана - стр. 36
У меня не вышло открыть пекарню так скоро, как я рассчитывала. С папиных похорон прошло уже больше недели, маму выписали из больницы, а я все это время вместо дел пекарни и расследования занималась своими проблемами. У меня вышло договориться о сотрудничестве по удаленке с еще одной фирмой, и так появился неплохой доход. К тому же получилось на три месяца сдать московскую квартиру, тем самым решилась проблема ипотечных выплат. И сейчас, прикрыв финансовые тылы, я могла с головой уйти в дела здесь – в Романовце.
С самого начала я знала, что посетители будут сторониться пекарни, но в глубине души лелеяла надежду, что один-два горожанина все же заглянут, а позже потянутся и другие. В воображении я рисовала картины того, как какая-нибудь тетушка накупит моих пирожков, а чуть позже зайдет с подругами. Я представляла, что вечером за столиком у окна усядется парочка старшеклассников, у которых не будет денег на поход в настоящее кафе, и они решат устроить свидание здесь. Мои фантазии разбились вдребезги о суровую реальность. Никто не хотел идти в пекарню жены убийцы, где сейчас работала его дочь. Возможно, было слишком самонадеянным рассчитывать на людей сразу после открытия, и я твердо решила продолжать работу, но вот очередной день прошел насмарку. Оставался вечер, на который у меня было запланировано важное дело.
Накануне я посадила маму в поезд и отправила в санаторий, пообещав присмотреть за домом и ни во что не впутываться. Конечно, с последним пунктом я слукавила. Как только мамин поезд тронулся, я направилась к бассейну, где занимались дети Марины и Ильи. Я узнала расписание секций и купила абонемент. Мне первым делом сказали, что без справки плавать нельзя, а получить ее я могу немедленно в медпункте бассейна, нужно только заплатить.
Забавно, что местным дерматологом была девушка из моей школы, учившаяся в параллельном классе. Я отлично ее помнила, ведь она была одной из тех, кто всегда смотрел свысока и при каждом удобном случае старался меня высмеять. Я забыла ее имя, но помог бейджик – Екатерина. Точно Катя Филиппова.
Со школы Катя поправилась, хотя нельзя было назвать ее полненькой. Двойной подбородок и мешки под глазами значительно ее старили, но живой взгляд оставался юным. Когда-то давно она была в сто раз симпатичнее меня; сейчас я выглядела куда привлекательнее. Катя не узнала меня и, осмотрев, начала выписывать справку, что я здорова.
– Фамилия, имя, отчество? – не поднимая головы от справки, спросила она.
– Маркова Эвелина Анатольевна, – ответила я, не сводя с Кати глаз, стараясь поймать ее реакцию.
Ручка, которой она писала, замерла. Катя подняла голову и внимательно, чуть прищурившись, стала всматриваться в мое лицо. Я кожей чувствовала ее сомнения: узнала, но не была уверена, хотя мое имя говорило само за себя – слишком редкое, чтобы встретить полную тезку. Как же мне хотелось крикнуть ей в лицо в тот момент: «Да! Я та самая толстуха, над которой вы потешались! Та самая, которую показательно жалели, а за спиной с упоением перемывали ей косточки!»
– Маркова? Эвелина? – переспросила Катя.
– Анатольевна, – докончила я.
Интересно, если бы Катя сразу меня узнала, выписала бы справку? Она так гневно ставила свою подпись под заключением «здорова», что еще чуть-чуть – порвала бы бумагу ручкой. Молча протянув мне справку, Катя попыталась изобразить тот самый высокомерный взгляд, которым одаривала меня в школьных коридорах, только теперь это вызвало лишь мою ухмылку.