Анатомия обмана - стр. 3
На офисную стоянку я въехала через полчаса после начала рабочего дня и еще десять минут искала парковочное место. Моя фирма находилась на тринадцатом этаже большого офисного здания, которое мы с коллегами между собой называли «стекляшкой». Кроме нашей организации здесь располагались сотни других компаний, из-за чего «стекляшка» напоминала большой муравейник с тысячами суетящихся сотрудников. Один такой сотрудник как раз налетел на меня в лобби первого этажа. Мужчина чуть не сбил меня с ног, но даже не извинился. «Дурацкий день, чтоб его», – подумала я и бросилась к лифтам. Пока кабина ползла вверх, я взглянула на себя в зеркало: не лучший вид, но, может быть, оно и к лучшему? Так мне будет проще оправдаться перед начальником.
Двери лифта распахнулись, и я шагнула на свой этаж. Мне хотелось проскочить за мой стол как можно незаметнее, хотя в огромном опен-спейсе1 это представлялось затруднительным. Стоило мне попасться на глаза администратору Елене, как она громко возвестила о моем присутствии:
– Лина! Наконец-то! Мы тебя потеряли!
– Да… Пробки. Еще машина не заводилась, а потом парковка… – пытаясь отдышаться, ответила я.
– Лина, Петр Алексеевич тебя обыскался, – сочувственным тоном сказала Елена. – Он просил, как ты придешь, чтобы срочно зашла к нему.
Я кивнула и на ватных ногах направилась в кабинет босса. Конечно, я понимала, что за первое опоздание меня не уволят, да и премии вряд ли лишат, но меня страшил даже простой выговор. Свое хорошее положение в фирме я заработала усердным трудом, и до сегодняшнего дня не было ни одного нарекания в мой адрес. Мне поручали самые важные документы, за которые полагался хороший гонорар, и я была готова на все, лишь бы не вернуться к переводу незначительной переписки, с чего когда-то начинала. «Карьеристка» – еще одна нелестная характеристика от того же моего бывшего.
– Можно? – приоткрыв дверь в кабинет начальника, спросила я.
– Лина! – воскликнул Петр Алексеевич и улыбнулся странной неестественной улыбкой. Он был грузным мужчиной далеко за шестьдесят с густыми совиными бровями и копной седых волос, когда-то бывших угольно-черными. Он сидел в своем огромном кожаном кресле, взгромоздив руки на стол. – Заходи, пожалуйста, и закрой за собой дверь. Ты так задержалась…
– Да… Извините, больше этого не повторится. Я попала в пробку, а потом долго искала парковочное место.
– Лина, ничего страшного. Всякое бывает. Но мне нужно поговорить с тобой не об этом… – Петр Алексеевич замялся, и я почувствовала, что дело действительно серьезное. Он избегал моего взгляда и никак не решался перейти к сути.
– Что случилось?
– Лина, что с твоим телефоном? И мы, и твоя мама все утро пытались тебе дозвониться…
– Мама?! Что случилось?! – я вскочила с кресла, чувствуя, как в груди все сжалось от страха.
– Дело вот в чем… – Петр Алексеевич встал из-за своего стола, обошел его и, опершись на краешек столешницы, встал передо мной, сложив на груди руки. – Лина, ты замечательная девушка, и мне так тяжело говорить тебе об этом. Твоя мама позвонила сюда и сказала, что никак не может с тобой связаться… Твой отец умер этой ночью.
Мне показалось, что все вокруг вдруг стало нереальным. Из легких словно выбили весь воздух, а вдохнуть я не могла. Может быть, я все еще сплю? Или это какая-то страшная ошибка и звонила не моя мать? Эта абсурдная фраза не могла быть правдой. Петр Алексеевич говорил не о моем папе… Не о папе. Умер кто-то другой. Я тут ни при чем!