Анатомия американского национализма - стр. 58
Этот миф возник у пуритан Новой Англии, или «янки», из идеи поселенцев о том, что они являются избранниками Божьими, возрожденными в Новом Свете и очищенными от скверны и грехов Англии и Европы. Позднее этот миф с энтузиазмом переняли благодарные беженцы из Европы и других регионов, спасаясь от преследований или войны у себя на родине>190. Достаточно рано он получил и европейское признание, когда в 1782 году во Франции американофил Гектор Сент-Джон (де Кревкер) провозгласил, что американец – это «Новый Человек», возродившийся, как говорил Руссо, в естественном состоянии в пустыне и очищенный, таким образом, от европейского прошлого>191.
Белый Юг всегда с подозрительностью относился к этому мифу, поскольку его жители в нем видели причину (по их мнению) высокомерного, своевольного, лицемерного морализаторства янки, из-за которого Север осуждал Юг сначала за рабовладение, а потом за нарушение гражданских прав. В глубоком скептицизме южанина, потомка влиятельных семейств из Арканзаса, сенатора Уильяма Фулбрайта эта историческая позиция отчетливо ощущается, хоть и остается невысказанной. Фулбрайт возмущен мессианской глупостью, которая, по его мнению, помогла втянуть Соединенные Штаты в войну во Вьетнаме и в другие ненужные конфликты>192. Подобное отношение проявляется и в постоянном скепсисе многих южных консервативных республиканцев в отношении призывов к «сплочению нации». Наряду с этим, однако, страстный американский национализм южных штатов также с течением времени привел своих последователей к такой вере в неповторимое величие и моральное превосходство своей страны в мире, что они всерьез стали считать, что Америка – просто «земля обетованная».
Как написал в 2003 году обозреватель-либерал Ричард Коэн, недоумевая, как могла Америка развязать войну против Ирака при наличии всяческих свидетельств, предостерегающих от этого, «[война в Ираке] была не просто провалом разведки. Она проявила недостатки [нашего национального] характера. Почему?.. Наконец, наше самодовольство – своего рода проявление американской исключительности, которое так раздражает неамериканцев. И лучшим примером всех этих качеств выступает Буш собственной персоной»>193.
В 1980 году Конор Круз О’Брайен процитировал журнал «Нью-Йорк», который сокрушался: «В семидесятых мы утратили нашу непогрешимость и впервые проиграли войну». О’Брайен написал по этому поводу:
«Не так уж сложно осознать, что была проиграна война, но вот осознание утраченной непогрешимости достойно уважения и восхищения. В шестидесятых в Алжире французы тоже проиграли войну (правда, не в первый раз), во многом таким же образом и по тем же причинам, что десять лет спустя США проиграли войну в Индокитае. Негативные обобщения, как правило, опасны, но я с уверенностью могу предположить, что в конце шестидесятых ни один француз не написал и ни один французский журнал не опубликовал утверждения о том, что Франция, проиграв ту войну, утратила свою непогрешимость… Однако американская непогрешимость – утраченная ли, сохраненная или восстановленная – не просто повод для слащаво-сентиментального зазнайства, это мощный и активный значимый фактор, который проявлялся на протяжении всей американской истории»>194.
Нежелание или неспособность американцев ставить под сомнение непогрешимость своей страны взращивает в народе общественный конформизм, о котором не раз писали многие обозреватели разных столетий. «Теоретически мы провозглашаем свободу мнений как часть нашего патриотического наследия, однако стоит только какому-нибудь американцу применить это принцип на практике, как другие американцы приходят в ужас… Неприятие инакомыслия – хорошо известная черта американского национального характера», – писал сенатор Фулбрайт