Анаконда, глотающая живьем - стр. 31
– Если каждый отломит по ветке – ничего не останется…
– Ладно вам кипятиться. Все ломают, а мне нельзя…
Лазовский продолжил путь, удивляясь старухиным доводам. Придя домой, он прилег отдохнуть, а когда проснулся, супруга подступила к нему с новостями.
– Тебе женщина звонила какая-то, пока ты спал. Непрокин уволить ее решил.
– Бывает, – рассуждал спросонья Георгий, собираясь что-нибудь еще сказать. Но не успел, поскольку в дверь позвонили.
Ирина кинулась открывать, Георгий торопливо оделся и сидел в кровати, словно каменный истукан. Дежурство давало о себе знать. В голове звенело.
Супруга в прихожей с кем-то щебетала. Георгий поднялся, вышел в коридор и увидел там Люберцеву.
– Буквально на минутку, всего на минутку, – торопилась та, поправляя прическу. – Такое дело, что просто ужас полнейший…
Марине Люберцевой шел пятый десяток. Она только что его «распечатала» и была полна, как видно, женских иллюзий, что всё еще впереди – в том числе и дети.
В сопровождении Ирины она прошла в зал и села в кресло, блуждая взглядом по стенам.
– Извините, ради бога, – говорила она. – Дело в том, что Непрокин собрался меня убрать с работы. Вот я и решила к вам обратиться, Георгий Михайлович, чтобы выяснить…
Лазовский присел на диван и слушал неожиданную гостью.
– Оснований у него никаких, как я понимаю, – продолжала Марина. – Однако хотелось бы знать, как такое возможно?
– Его самого сократили, – заметила Ирина. – За двадцать четыре часа…
– С предоставлением вакансии слесаря, – уточнил Георгий. – Да я и сам, надо сказать, собирался, так что для меня это не вопрос…
Он поднялся, подошел к книжному шкафу. Взяв с полки книгу, распахнул и вынул лежащие между страниц копии документов.
– Это хорошо, что вы пришли, – сказал он. – Допустим, это вот мне понятно, здесь говорится о намерениях Непрокина, но остальное мне недоступно. Просто египетская грамота…
– А можно мне посмотреть? – сказала Люберцева.
Лазовский подал ей листы.
Марина принялась их рассматривать.
– Что ж, понятно. До этого я еще сомневалась, думала – так себе, беспочвенные подозрения. Непрокин планирует пересадку органов. Об этом свидетельствует текст на латыни. Он пишет об этом открыто.
– В ЦГБ вошь на аркане, а тут пересадка органов.
Лазовский с шумом потянул в себя воздух.
– Для этого не надо особых условий! – воскликнула Марина. – Например, торговать. Изъял, сохранил, поставил – в смысле, продал на сторону. Для этого особого ума не надо. Главное, изъять незаметно для окружающих. Изъять можно что угодно – особенно почку. Где угодно. Даже, допустим, в морге…
– О, господи, – удивилась Ирина, – да разве ж такое возможно?
– Без сообщников – это едва ли, – согласился Георгия.
– Естественно, – согласилась Люберцева.
Взгляд у нее уперся в настенные часы. Время топталось на месте.
– Короче, наглец, – продолжала она. – А наглость – второе счастье…
Поговорив на эту тему еще с полчаса, Люберцева вдруг спросила:
– Может в суд на него подать? – и уставилась в пол.
Лазовского передернуло при слове «суд». Одно дело иск. Другое – уголовное производство, до которого как до Китая, поскольку в том направлении даже конь не валялся.
– Надо бы мне восстановиться на работе, а там видно будет, – продолжила Марина. – Как вы на это смотрите, Георгий Михайлович?