Ампутация души - стр. 31
Так и уехали ни с чем. Сказали до утра ничего не трогать. А я-то думаю: Никодим вернется, как увидит что посреди церкви лежит… Взял лопату, хотел все это дело выкинуть. Тоже к Христу подхожу и говорю: «И что же это Ты позволяешь так себя грабить? Вот сволочь! Он же ведь непросто в церкви нагадил – он в душу Тебе нагадил! Он ведь не только над Тобой, но и над нами изгаляется. Если уж себе помочь не можешь, так хоть нам помоги, успокой душу!»
Ну и пошел к куче, а темно. Так и вляпался. Вот сволочи, думаю, еще подтиркой прикрыли… И тут вспомнил я как менты ругались, что отпечатков пальцев нигде нет, в перчатках сволочи работают, и словно осенило: А подтирался-то он, чай поди не в перчатках!
Картина смешная, наверно, была: стою в куче дерьма с подтиркой в руке и ору: «Пальцы!». В общем, в жутком восторге пребываю. Потом про меня анекдот сочинили, мол, Скипидарычу сам Бог послал вещдок. Ну а тогда взяли бумажку на экспертизу – и точно, отпечатки пальцев на ней были. Ну а дальше – дело техники. Пальчики эти оказались в картотеке. Объявили розыск, а вскоре и вора, и его подельщика взяли. Гастролеры оказались, едрень фень. А теперь и местные так и норовят свистнуть икону какую да пропить. Дурачье: Пафнутий уже давно все сменил. Но Бог – он особый потерпевший. Метит шельму, ой метит.
– Ну а какое это все отношение к Никодиму имеет? – не понял Деснин.
– Экие вы все нетерпеливые, едрень фень. Вот и менты мне все: короче, короче. Не могу я короче. И присказка эта тоже значение имеет, потому как еще тогда…
– Ты ближе к делу можешь, или нет? – оборвал Скипидарыча Деснин.
– Могу. Сюда я тебя привел, чтобы ты меня совсем за больного не посчитал. Потому что главная улика вот тут, – Скипидарыч постучал себя по голове. – Лет пять назад грохнули у нас здесь неподалеку одного бизнесмена, или бандита – их и не разберешь. А я за грибами ходил – могилку вот и нашел посреди леса. Тут такое началось… Но самое странное, что киллера все же нашли. На следственный эксперимент даже привозили. Запомнил я его тогда. Такой… никакой. Только вот вся харя в веснушках. Я у ментов так и спросил: что ж это за киллер такой, непохож на киллера-то. А они мне: ты чего, это ж Санька Мокрый, у него и кликуха оттого, что он мокрушник-беспредельщик. Деньги для него не главное – сдвиг по фазе, в общем. Мы, говорят, его давно пасем, вот, наконец, прищучили. Обычно такие долго не живут, но этот, видимо, исключение. И чего ты думаешь? Потом так и отпустили, едрень фень. Видать, кто-то что-то… Но не важно. Главное, видел я его на пожаре. Как увидел, так и понял…
– А он знал, что из-за тебя его повязали? – вмешался в повествование Деснин.
– Так я ж свидетелем проходил.
– В таком разе, может, это он не Никодима, а тебя спалить хотел, в отместку.
– Че ж он, дурак?! Мою кладбищенскую сторожку с никодимовой избушкой попутать.
– Но если это заказ, – Деснин еще раз посмотрел на след протектора, – и киллер здесь был… тогда уж совсем…
– Вот и я про то. Черти что твориться. Ладно бы кого – таких людей грохать стали.
Видно было, как у Деснина передернуло скулу, но он держал себя в руках.
– А ты кому-нибудь говорил об этом?
– Говорил, ментам тем же. А они мне: пить надо меньше. Эх, никто меня не слушает.
– Ну а деревенские? Если б не ты один, если б все…