Ампутация души - стр. 33
– Чего «вай-вай», нехристь? – огрызнулся Скипидарыч. – Да ты смотри-ка, он же бутылки крестом выставил, внимание привлекает, едрень фень. Да, все мы на таких крестах распяты. А эти не пьют, понаехали. Скоро одни черные и останутся. Потому что в своего Аллаха верят. А мы – сгинем.
Скипидарыч еще раз окинул взглядом внушительных размеров крест из бутылок, вздохнул:
– Да, чего говорить, спилась деревня. Наши мужики дольше всех остальных окрестных держались – Никодим способствовал. Да, умел убедить. Было что-то в нем такое… Словами и не передашь. Особый дар. Да только стар уж он стал. А тут еще приболел, в больницу попал. И зеленый змий, никем не удерживаемый, всех разом-то и пожрал, едрит его налево. Никодим очень переживал, глядя на все это, считал и себя виноватым, что и он допустил такое. Да так все и чах, чах на глазах.
Тем временем спутники подходили к церкви. Деснин с напряжением ждал, когда покажется пепелище. О, как он не хотел бы его видеть вовсе! Вдруг Скипидарыч резко остановился. Деснин чуть не ткнулся ему в спину и совсем уже хотел было разозлиться, но тут заметил, что стоят они у свежей могилы, вырытой метрах в пяти от церковной стены. Земля, еще не успевшая осесть и порасти травой, рыжела суглинком. В изголовье стоял временный деревянный крест, рядом с которым, прикрытая стеклом от керосинки, теплилась лампадка. Стояли молча. У Деснина невыносимо саднило сердце.
– Со всеми общался ласково, к каждому слово особое подобрать мог, никому ни в чем не отказывал, – наконец всхлипнул Скипидарыч. – Своей простотой, смирением и другим пример подавал. Знаешь, бывало, идет по улице, со всеми первый здоровается, и ни на кого у него не было ни зла, ни обиды. С требами посещал больных страждущих, на далекие расстояния ходил пешком и без всякой платы. А какой церковный хор был!
Тут Скипидарыч перестал причитать и заговорил в своей всегдашней манере:
– Правильно говорят: не стоит село без праведника и ради десяти праведников Господь готов терпеть множество грешников, но если праведников не станет – все рухнет, как Содом да Гоморра. Вот и рухнуло… И у кого только рука поднялась, кто вообще смог сделать такое. Явно нелюдь.
В ответ Деснин лишь скрежетнул зубами. Дыра полыхнула. Попадись ему сейчас этот Мокрый на глаза – не раздумывая перегрыз бы ему глотку. Но… Деснин посмотрел на могилу Никодима. Тот учил совсем другому… Как и вчера в глазах от перенапряжения все помутилось. Деснин не помнил, как они подошли к сторожке Скипидарыча. На крыльце их ждала кучка земляники.
– Вот дуреха, а? – махнул рукой Скипидарыч. – Ведь сказали же: себе оставь. Так нет. Вот такую деревню и загубили.
Спутники присели прямо на крыльце. Деснин механически жевал землянику, не чувствуя вкуса, а Скипидарыч продолжал, обращаясь скорее к Бобику, вяло вилявшему хвостом:
– Говорил кто-то, что если деревня умрет, то и Россия вместе с ней. Умирает деревня-то. Город – это ладно, черт с ним. А вот что деревня рухнула – вот это хана… Ты это, Коль, иди, приляг, что ли. А то еще опять удар хватит.
Проснулся Деснин когда уже стемнело. Стояла особая деревенская тишина, которую нарушал лишь мерный звук настенных ходиков. В противоположном углу избы на диване с вылезшими пружинами ворочался Скипидарыч.