Амир. Часть II - стр. 30
– Теперь всё хорошо, хочу поплавать.
– Ещё чего вздумала! Наплавалась уже, нагулялась по бережку! Яся, уходи, я этой… этой…
Фиса всё-таки не смогла мне сказать тех слов, которые выпалила в гневе Амиру:
– …девице премудрой, курице безголовой, которая по двору бегает, только кудахтать не может, по тому как голову-то уже потеряла!
Яна улыбнулась, чуть пожала мне руку в качестве поддержки и исчезла. А Фиса упёрла руки в бока и началось:
– Ты что себе надумала?! Мужик он и есть мужик, хоть ирод, хоть святой, он завсегда мужиком остаётся, а этот сейчас пацан безмозглый, в нём не то, что мыслишки нету, он как только глаза раззявил, девку первый раз увидел! Ему сейчас вся его мудрость за тыщи лет только дури добавляет, помнить ничего уже не помнит, кроме драк своих, а хотенье оно… всё никак уложиться в башке не может! Хоть и седой, да щенок, кидается в разные стороны, от радости куснуть может, а мозгов не хватает помыслить, как кус его тебя убить может! Ты вона сама всего-то ничего как оклемалась, а уже туда же, доказывать решила, мол сам дурак, чего посмел!
– Фиса, я…
– Замолкнь! Замужняя уже была, не девка неученая! С одним иродом жила, так помяни, каково оно, с другим-то уже надо маленько гонор свой поумерить, змейкой проскользнуть, да пухом ласковым приголубить, а ты…
И опять Фиса удержалась, только широко руками взмахнула и отвернулась к морю, призывая его в свидетели моей женской глупости:
– И откель такие только берутся, жизнь свою подарком драгоценным преподнесла, кровь всю чистую, ничем не замутнённую, муки перетерпела, ни словечком не попрекнула, а глупости мужицкой, каковая в них отроду не переводилась, не может перенесть!
– Я…
– Да ты умишком своим куриным хоть бы успела… ведь всех под монастырь подвела, словом одним, а тепереча что? Я ведь Витька-то может на погибель послала, да Машеньку на растерзание, кто ж теперь за него поручиться может, за ирода твоего?
– Не посмеет… Фиса, он их не тронет…
– Ан ты тепереча ему не указ! Нету твоего слова для него! Собственными устами отвергла! Во тьму послала, свет свой для него погасила! Он может только за твой взгляд ласковый и держался, да спектаклю эту и устроил, чтобы ты хоть капелюшечку себя приоткрыла, радость свою от егонного глаза голубого, от рук его… бесстыжих… иродовых… И как только ты мысль такую допустила, что эта… эта… шалава… да рядом с тобой встать на берегу может?
– Сам сказал.
– И ты премудрая, да великозрячая сразу и поверила?
– Да я сама видела!
– Так как тебе ещё показать, что рядом он, туточки…
– Но не так же! То целует, купает, одевает сам… мол, ритуал не доделал, а сам потом танцует с ней так… Фиса, да не совсем же я курица, замужняя была, вижу всё, как это… Понимаешь, для него гарем как был, так гарем и остался – все мои, кого захочу та и будет!