Американский мультикультурализм. Интеллектуальная история и социально-политический контекст - стр. 40

Мид подчеркивал, что рефлексия и «самоконструирование» человека имеют символически-коммуникативную природу: «Это коммуникация в смысле значащих символов, коммуникация, направленная не только на других, но и на самого себя, где человек не только слышит себя, но и реагирует на себя, говорит с собой и отвечает себе так, как если бы ему отвечал кто-то другой»[160]. Подверженность человека такой коммуникативной рефлексии превращает его не только в зрелую личность, но и в активного участника социальных действий. А это означает, что любая социальная система востребует символические образы «Другого» как важнейший инструмент коллективной самоидентификации. «Базовым для социальной организации является принцип [символической] коммуникации, подразумевающий участие в “Другом”, – писал Мид. – Это требует появления “Другого” в “Я”, идентификации “Другого” с “Я”, достижения самосознания через “Другого”. Такое участие становится возможным благодаря особому типу коммуникации… когда человек пребывает в роли “Другого” и именно через принятие роли “Другого” оказывается способен обращаться к себе»[161].

Таким образом, если в исследованиях П. Блау, Т. Парсонса и У. Уорнера закреплялось представление о плюрализме как непременной основе интерактивного социального взаимодействия, создающего эмерджентный эффект в современном обществе, то идеи Дж. Мида позволяли увидеть в плюрализме еще более глубокое явление – систему рефлексивной самоидентификации, имманентно присущую человеческой личности. Объединяло эти две точки зрения восприятие социального порядка в качестве интенсивного коммуникативного процесса, имеющего знаково-символическую природу. Преемник Дж. Мида в Чикагском университете, Герберт Блумер, предложил называть такой подход символическим интеракционизмом. «Особенность [символической] интеракции заключается в том, что люди интерпретируют или определяют действия друг друга, а не просто реагируют на них, – писал он. – Их реакции не вызываются непосредственно действиями другого, а основываются на значении, которое они придают подобным действиям. Таким образом, интеракция людей опосредуется использованием символов, их интерпретацией или приданием значения действиям другого»[162].

Блумер критически относился к попыткам Парсонса рассматривать символический обмен в качестве институциональной подсистемы общества. Он полагал, что социальная действительность складывается лишь из совокупности поступков людей, каждый из которых руководствуется собственным пониманием той или иной ситуации. «С точки зрения символического интеракционизма, такие структурные характеристики, как “культура”, “социальная система”, “социальная стратификация” или “социальные роли”, лишь создают условия для действия, но не детерминируют его, – писал Блумер. – Люди не действуют в отношении культуры или социальной структуры, они действуют в отношении ситуаций… и социальная организация функционирует лишь в той мере, в какой она создает ситуации, в которых люди действуют, и в какой она поставляет наборы символов, которые люди используют для интерпретации ситуаций»[163]. С этой точки зрения любое общество является плюралистичным в своей основе, а его эмерджентные свойства закрепляются не в опосредующих нормах, как предполагал Блау, и не в ролевых социетальных комплексах, как доказывал Парсонс, а в рефлексивном процессе самоопределения, в ходе созвучной интерпретации окружающего мира. «Мой основной тезис заключается в том, что социальные проблемы не имеют независимого существования в качестве совокупности объективных социальных условий, а являются результатами постоянного процесса коллективного самоопределения», – утверждал Блумер