Американский мультикультурализм. Интеллектуальная история и социально-политический контекст - стр. 15

Ядром протестантского мировосприятия оставалось представление о постоянной изменяемости мира по воле Бога и о том, что Всевышний наделяет благодатью и спасением души лишь немногих избранных – праведников, – деяния которых служат орудием Божественного провидения и инструментом совершенствования мира. С этой точки зрения успешность в делах, уважение со стороны окружающих, влиятельное положение в обществе являются признаком праведного образа жизни, своего рода вознаграждением за благие дела, требующим еще более старательного и преданного служения своему призванию. Такая установка создавала уникальное сочетание чувства индивидуальной успешности и ответственности с нарочитым морализаторством, ощущением избранности, превосходства тех людей, которые являются «рукой провидения». Как следствие, в русле пуританской конфессиональной культуры формировался не только деятельный образ жизни, основанный на принципах индивидуального успеха, но и фанатичная приверженность своим нравственно-этическим идеалам, стремление доказать их абсолютную истинность. Провиденциализм пестовал уже в первых поколениях американцев дух избранности, убежденность в превосходстве «лучшего в мире управления», «самого свободного народа в мире». «Если национальная гордость и заслуживает оправдания и прощения, – утверждал Джон Адамс в своей инаугурационной речи, – то только там и тогда, где и когда она проистекает не из осознания мощи и богатства, великолепия или славы, а от убежденности в непорочности, просвещенности и благонамеренности нации»[60].

Развертывание секуляризационных процессов в американском обществе XVIII – первой половины XIX в. привело не к противопоставлению, а к взаимному обогащению либерально-республиканской и протестантской традиций. Основой этого уникального синтеза стал феномен «политической веры», объединявшей важнейшие мировоззренческие ориентиры американского общества, базовые принципы американского конституционализма, а также вполне прагматичные основания «общественного договора». Как было отмечено во время слушаний в Сенате США, посвященных проблеме мультикультурализма, «великая американская культура – это наша вера в фундаментальные принципы Конституции и права на жизнь, свободу и стремление к счастью, закрепленные в Декларации независимости, и наше убеждение в том, что эти права дарованы Богом… Это священный договор с нашими Отцами-основателями, которые, по существу, кодифицировали те права, которые предоставлены нам от Бога, поместили их в Декларацию и Конституцию Соединенных Штатов и установили образец, которого мир никогда не имел прежде»[61].

Конечно, далеко не для всякого американского протестанта начала XIX в. религиозные нормы и связанные с ними жизненные установки имели такой ярко выраженный политический подтекст. Как справедливо отмечает Д. В. Козлов, «эти взгляды вообще трудно оценивать по шкале консерватизм – либерализм, ведь это была далеко еще не современная Америка, даже не Америка конца XIX века с ее не подлежащей сомнению верой в социальный, экономический, политический прогресс»[62]. Но именно благодаря протестантскому духу идеалы общественного договора, естественных прав человека, гражданского общества и другие либерально-демократические идеологемы прочно вошли в основу американской политической культуры, стали ядром национальной идентичности. Переломным периодом в этом отношении можно считать вторую четверть XIX в., когда «ведущие политические группировки в США вышли из рамок общей с бывшей метрополией политической традиции и обрели достаточное количество своеобразных черт, сделавших их собственно американскими»