Аллегро - стр. 24

Спасительно вошёл референт. Быстро прошёл, передал генералу деловую папку с несколькими листками, чётко повернулся и вышел. Гейл с интересом проводила его взглядом.

Генерал оживился.

– Ну, так… – глядя в раскрытую папку, задумчиво произнёс он. – Пусть называет. – Кивнул переводчику.

Гостья поняла, не дожидаясь перевода, ответила.

– Сёти, плиз, энд твэлв!

Переводчик озвучил:

– 30 и 12.

– О, – найдя глазами названные цифры, воскликнул генерал. – Хороший выбор. Мотострелковый полк, и Военно-воздушная академия. – Подумал несколько секунд, размышляя, не найдя никакой подозрительной связи, переспросил. – Вы так хотели? Вам подойдёт? Всё справедливо?

– Вполне, господин генерал, – ответила гостья. – Достаточно.

– Вот и хорошо, – обрадовался генерал. – Тогда я, с вашего позволения, прикажу передать распоряжение принять вас, и оказать содействие в прослушивании… маршей, как вы сказали… Так, нет?

– Именно так, господин генерал. Спасибо вам! Я и моя страна, которую я здесь представляю, вам очень благодарны.

– Ну, не стоит преувеличивать мои заслуги, работа такая. Но, всегда, пожалуйста. Мы всегда рады… – В знак окончания беседы легонько пришлёпнул руками по подлокотникам кресла. – К сожалению, извините, я не смогу вас лично сопроводить, буду в… в зарубежной командировке, но телефонограммы мы пошлём, всё сделаем. Так что… Хоть и приятно было беседовать, но времени больше нет, извините. Благодарю за визит.

– И вам спасибо, господин генерал.

– Адреса вам в приёмной передаст мой помощник. Пожалуйста…

– Приятной вам командировки, господин генерал.

– И вам тоже, госпожа лейтенант.

И снова понедельник.

Серый, серый, серый… Потому что будни. И не просто будни, а армейские. До выходных целых пять дней. Ещё пять дней!

Она – служба.

08.30.

Оркестровый класс постепенно заполняется музыкантами контрактниками. Здесь же, без особого ещё дела крутится и тройка невыспавшихся музыкантов-срочников. Один – большой барабан, второй – малый барабан, третий – тарелки. Музыкантские ставки маленькие, потому и заполняют штатные «дыры» срочниками. Срочники в повседневной солдатской робе мешковатого вида. На лицах леность и сонная заторможенность, шаркают пятками сапог. В надежде стрельнуть сигаретку или чинарик, заглядывают в глаза старших товарищей.

Входя, музыканты, как это бывает после выходных, довольно шумно общаются между собой:

– О! Привет, мужики. Как дела?..

– Как сажа бела.

– Здорово, Санёк…

– Не надо так пессимистично, жизнь прекрасна и удивительна.

– Ага, поменял прокладки, и порядок. Привет, маэстро.

– Не прокладки, дорогой, а мировоззрение.

– Это что-то новенькое. В планетарий что ли ходил?

– Какой планетарий, он нет работает, мне тещи своей хватает…

Музыканты, распространяя сильный аромат мужских одеколонов, кто и диссонирующую смесь табачного и алк… скажем, пивного перегара, прохаживаются между стульями, достают из футляров свои инструменты, раскрывают нотные тетради. Трубачи шумно продувают клапана. Тромбонист «греет» кулису. Кларнетисты, прогоняя пальцы, щелкают клапанами инструментов.

– Кстати, мужики, кто вчера шестую программу ночью по телику смотрел?

– Я, нет…

– И я нет. А что?

– Да там…

– А мы на двух халтурах вчера отработали… Классно оттянулись потом.

– Ух, ты, и где? Где оттянулись-то?..

– Сейчас, веришь, нет, днем с огнем не найду. После кабака…