Алиса Коонен: «Моя стихия – большие внутренние волненья». Дневники. 1904–1950 - стр. 99
Я вся рванулась к нему, всем своим существом.
Я так тоскую по нему…
Тревожно мне, сумбурно.
Работы много, и на сцене, и в школе. Ничего что-то не клеится, одно отчаянье…
Застенчивость проклятая.
Начинаю стесняться все больше и больше. Это погубит меня…
А я чувствую в себе творческую силу, настоящую творческую силу. Если отбросить стыд – я артистка большая…
Вчера вечером говорили со Знаменским339. Он говорил, что на экзаменах я прошла первым номером и что, вообще, я самая талантливая в театре. Это порадовало.
Приятно было. И ведь все верят в меня… А я…
Господи… Я мечусь, разбрасываюсь, трачу энергию на свою огромную любовь и с ума схожу от [сознанья. – зачеркнуто] мысли, что из меня может ничего не выйти. Господи, научи меня, как жить?!!
Играть настоящую большую роль…
Играть роль в Художественном театре!
Боже мой, и вдруг случится какой-нибудь скандал – вдруг перед выходом со мной обморок или еще что-нибудь… Ведь я же погублю спектакль, погублю пьесу…
Конечно, я этого не переживу.
6 сентября [1907 г.]. Четверг
1 час ночи.
Сегодня такой радостный, приятный день. Сейчас так ясно на душе…
Словно ангелы поют…
Опять отошла вся, стала мягкая, хорошая…
Я верю ему…
Он сказал – «Я так люблю Вас сейчас…»
И в глазах светилась такая большая любовь…
Говорили в коридоре у лестниц. Я собиралась наверх, – он шел на сцену… Милый мой…
Запретил смотреть на [него. – зачеркнуто] себя. Нос раздулся, красное пятно огромное, неинтересный, и такой любимый… родной…
Единственный…
«Чувствует себя отвратительно».
Нина Николаевна [Литовцева] уезжает послезавтра.
Он так искренно обрадовался, когда увидал меня – ведь 4 дня мы не видались совсем.
«Сколько лет, сколько зим», долго жал мою руку, смотрел мне в лицо так ласково, так любовно.
[Третьего] дня Вахтанг [Мчеделов] сказал мне, что окончательно убедился сам в том, что Вас. побежден, хотя и носит имя победителя. Милый Вахтанг, сколько раз в тяжелые минуты он подбадривал меня, сообщая всякие свои приятные наблюденья и предположенья.
Любит, любит, любит…
Теперь это так ясно, так хорошо.
Прекрасна жизнь!
Сегодня на «Годунове» – выходило гораздо лучше. Василий Васильевич [Лужский] похвалил и за 11 картину, и за бал340.
Это подбодрило.
7 сентября [1907 г.]
8 часов.
Сегодня лучше вела себя на «Жизни человека», меньше стеснялась, танцевала…
Ольга Леонардовна [Книппер-Чехова] намекнула на то, что хочет взять отрывочек – заниматься. Таю надежду, что выбор падет на меня.
Сейчас иду в театр. Должен быть Вас. Вид у меня отвратительный, но желанье увидать Вас. так велико, что не могу сидеть дома.
Говорить с Вас. по душам [совсем. – вымарано] не пришлось. Сидел Горев все время. Вас. в хорошем настроении, веселый, рассказывал Димкины341 сны – очень удачно, смеялся много. Хороший мой.
Он такой спокойный, ясный, твердый, – а я все мечусь и мечусь…
Хочется спать. Сегодня ночью почти не спала.
10 сентября [1907 г.]. Понедельник
7 часов вечера.
Грустно опять. Вчера утром еще так хорошо, бодро себя чувствовала. А потом – неудачная репетиция «Бориса», и разом слетело все… Тоскливо так стало… Сомненья опять…
Господи, с каким восторгом я бы бросила сейчас все и уехала с Вас. далеко-далеко куда-нибудь, на юг, к солнцу, к яркому небу, так я устала вся, так хочется отдыха, ласки, а главное, покоя… Я скверно сплю – это мучительно. Вид скверный, столько печали в лице.