Алиса Коонен: «Моя стихия – большие внутренние волненья». Дневники. 1904–1950 - стр. 77
прикрыто газетной бумагой
подвернута под клеенчатую тетрадь
на ней сверху ближе к краю маленькая [замятая] бумажка
там, где корешок тетради, на газете слева и справа 2 черты карандашом
1907 г. —
От 23 мая (19 мая уехала из Петербурга) —
1907 г. неделя в после Петербурга и 1907 г.
284,
И опять от 3 августа. Осень до285
[Ряд листов в начале тетради вырван.]
23 мая [1907 г.]. Москва
После Петербурга286
«Есть какая-либо гармония в наших головах?»
«Ну нет, ты хорошенькая, – а я – морда порядочная…»
Рассмеялись…
Потом я прилегла на кровать отдохнуть, а Вас. сел у моих ног…
Говорили…
Собрался уходить…
Я возмутилась…
Опять что-то поднялось внутри.
«Не пущу, пойду за тобой, или ты сиди у меня…»
«Надо идти, прощай, милая, жена ждет, не могу…»
Опять горечь… жена…
«Я не могу, я тоже пойду, не могу я теперь сидеть одна…»
Едва уговорил меня остаться.
Ушел…
Пришла в себя…
Стала есть апельсины…
Когда у меня подняты нервы, я непременно должна жевать что-нибудь – это помогает…
Поздно легла…
Укладывалась…
Но все еще не было сознанья, что уезжаю…
Потом – следующий день – отъезд.
С утра сидел Пронин287…
Еле выпроводила его к 3 часам.
Вас. пришел в 5 часу.
«На минутку…»
Помню настроение…
Ясный, солнечный день, и на душе – так хорошо – молодо, весело…
Нет ужаса, нет отчаянья…
Опять-таки нет чувства, что уезжаю…
Он вошел – приветливый, ясный, твердый: «Ну, пришел, поцеловались, и до свиданья! Ни одной слезинки…»
«Конечно, видишь, я совсем спокойная…»
Посидели…
«Ну, дайте я посмотрю на вас…» Взяла его голову обеими руками, пристально стала вглядываться.
Хотелось запомнить лицо…
Оно у него всегда какое-то разное… Есть что-то неуловимое, скользкое…
«Ну, скажите мне на прощание что-нибудь, ну что-то необычное».
Остановился, смотрит так ласково, улыбается: «Я тебя очень хорошо люблю…»
«Ну, спасибо…»
Потом еще посидели, так, молча.
Правда, когда прощаешься, то не хочется, не о чем говорить.
Вместо ответа – только прижалась к нему – сильней…
Грусть – тихая охватила всю…
Слезы подступили к глазам…
«Не нужно, Аличка…»
«Нет, нет, не будет, мне хорошо…» И правда, ясно сделалось на душе…
«Вы должны утешаться тем, что я, как никто, умею любить на расстоянии, носить в душе…»
Пора идти…
«Думайте обо мне хоть иногда…»
«Боже мой, да всегда, всегда…»
Еще – последний поцелуй…
Щелкнула задвижка в парадной двери…
Звук отозвался в сердце как-то резко, точно кольнули чем-то…
Перекрестилась…
Ехать пора…
Последний раз оглядела комнатку…
Солнце…
Черемуха на столе…
Бледные, ласковые, скользящие лучи играют на стене…
Голос хозяйки откуда-то…
Смех детей со двора…
Все так знакомо, так привычно, так дорого…
Диванчик…
Сжалось что-то внутри…
Быть может, кто-то еще, какие-то двое, будут сидеть здесь, говорить, молчать…
Боже мой, как страшно дорого все это, почему нельзя хотя бы один вот этот диванчик увезти с собой…
Ведь с ним связано так много…
Как ярко, на один момент промелькнули все эти последние дни…
Что-то болью сжалось внутри…
Ну, пора, пора…
Сердце забилось…
Хозяйка говорит что-то через дверь, боится, что опоздаю…
Еще, еще один раз…
[Окинула глазами комнату. – зачеркнуто.]
Оглянулась кругом…
Как все здесь дорого, как дорого!..
Ну, иду…
Невский…
Последний раз…
Нарядный, солнечный, яркий…
Движение…
Веселые лица, все обрадовались хорошему дню…