Александр Суворов - стр. 27

Тут были и мальчики, и взрослые солдаты. Ученики скрипели грифелями по аспидным[52] доскам. Между столами расхаживал учитель в зеленом мундире. Размахивая ферулой[53], он диктовал задачу:

– Биль три бочка, полный вина. Один бочка пустой. Два – полный. Один – тридцать ведра. Второй – пятнадцать ведра. Третий – десять ведра. Написаль? Пустой бочка биль тридцать ведра. Так… Ты зашем пришель? – ткнув писаря в грудь ферулой, спросил учитель.

– По приказанию господина премьер-майора Соковнина пришел определить в школу солдата Суворова, – отрапортовал писарь.

Учитель легонько ударил Суворова ферулой по темени и воскликнул:

– О дурень! Какой ты есть зольдат?

– Конечно, я солдат.

– Боже спаси! Ты говорить немецки?

– Немного, уважаемый господин!

– О, карош малшишка! Где тебе садить? Ты такой малый. Сдесь!

Учитель указал ферулой на одну из скамей. Взглянув туда, Александр радостно воскликнул:

– Прошка! Дубасов!

– Кому Прошка, а тебе еще Прохор Иванович, – буркнул густым басом огромный солдат.

Он подвинулся на скамье, чтобы дать мальчику место. Суворов сел между ним и его розовощеким, упитанным соседом.

Схватив Прохора за руку, Суворов попытался ее пожать.

– Смотри не раздави! – усмехнулся Прохор, не отнимая железной руки.

– Так вы суть камраден?! – воскликнул учитель.

– Верно! – ответил Прохор.

– Марш! – махнул учитель в сторону писаря ферулой. – Дубас!

Дубасов встал.

– И ты, Сувор! Всталь!

Суворов молча встал вместе с Прохором. Он был ему едва по пояс. Все ученики оборотились в сторону Суворова и Дубасова.

– Сувор! Всталь на скамья!

Александр вскочил на скамью.

В классе раздались смешки: теперь голова Александра оказалась чуть выше плеча Прохора Дубасова.

– Все еще не хваталь! – причмокнул, пожалев, учитель, становясь перед Дубасовым. – Смотрель! Этот – высокий, и этот – низкий. Этот чердак очень высоко. Чердак хозяин никогда не ставиль хороший мебель. Разный хлам. Пустой…

Учитель потянулся и постучал ферулой по лбу Прохора, приговаривая:

– Бум! Бум! Бум! Пустой, как винный бочка. Некарошо иметь такой калова!

Среди учеников несколько человек угодливо засмеялись. Особенно старательно смеялся визгливым голоском розовощекий сосед Суворова справа, парень лет пятнадцати, одетый богато, с кисейными брыжами[54] на рукавах кафтана. Дубасов молча исподлобья смотрел на учителя.

Бухгольц продолжал, издеваясь:

– Он был Берлин, был Потсдам. Он видел кайзер Фридрих Вильгельм. Теперь кайзер там, – учитель показал линейкой вниз, – темный, сырой могил…

– А как же арифметика? – спросил Александр.

– Ага! Хорошо! Я буду повторять задач… Один хозяин имель три бочка, полный вина, один бочка пустой. Он не имель мерка и захотель выпить пять ведер вина.

– Одному не выпить! – вставил Александр.

– Закрыль свой рот! – Бухгольц подумал и прибавил: – Он будет приглашаль друзей и с ними выпиваль.

– Они перепьются, – возразил Александр.

– Закрыль свой пасть! – рявкнул Бухгольц, хлопнув по столу ферулой.

Он повторил условие задачи и прибавил:

– Очень простой задач. Если первый будет решить Дубас, Сувор получиль удар. Если Сувор решиль первый, получиль удар – о, не первый и не последний удар! – получиль Дубас. Все поняль?

– Поняли! Поняли! – хором закричали все ученики, поняв главное: что задачу никому, кроме Дубасова и Суворова, не придется решать.