Алекс: восхождение дьявола - стр. 9

Я думал, что так и надо жить, а потому принимал учения Пенни, как данность. Какое-то время, правда, достаточно короткое, она была мне ближе, чем кто-либо. Даже наивная и добрейшей души человек, добрей которого я не встречал, то есть, мама с ее вечно трепещущим несогласием и попытками переубеждения, стоило мне только заикнуться, что папа у нас не самый лучший в мире, перестала быть для меня авторитетом. Особенно после того мерзопакостного, что я мало-помалу узнавал об отце от Пенни и общих знакомых. С миру по нитке, как говорится, и соткалась довольно весомая история о том, какой на самом отец с другими людьми, и сколько он невинных жизней уничтожил только ради забавы за пределами, казалось бы, уютного семейного мирка Норват. Пенни открыла мне глаза и сказала то, о чем мама не призналась бы никогда.

Мой отец, если подвести мой собственный итог, – жестокий ублюдок, который, на удивление, к сорока годам остепенился, но перед тем, как стать примерным семьянином во всех смыслах, он вознамерился и гордо пошел по тропе войны, переступив даже через меня и забрав то последнее, что удерживало во мне некое подобие человека. То хорошее, что всегда оставалось во мне в виде зерна, зародыша, и оно могло себе прорасти, если бы отец так надменно не растоптал это последнее. Он сам захотел биться насмерть, я на то не подстрекал. Даже отговаривал его, просил, требовал, но отец был непреклонен. Он как стоял на своем с самого начала, так и продолжал стоять.

А яблоком раздора между нами стала, как ни странно, простая, ничем не примечательная молодуха, девушка, которая пришла из ниоткуда, и которая вскружила голову и мне, и отцу. Настолько вскружила, что я потерял самого себя, а отца и вовсе стало не узнать. Та, что стала любимой для одного, а единственной – для другого, оказалась не такой уж и идеальной. Она и ее улыбка, ее волосы, ее губы и глаза иссушили меня, превратили в ничто, готовое пресмыкаться у ее ног, готовое уничтожать всех, кто встанет на моем пути обладать ею. Эта слепая, безжалостная любовь, свела с ума и сделала меня, в буквальном смысле, трупом.

Но обо всем по порядку…

Наркота наступает со всех сторон, секс – наша броня.

Хотите обязательств? 

Наденьте свой лучший костюм, обвейте свои руки вокруг меня, 

Мы идем в отрыв, отрыв, отрыв…

MarilynManson, «Мobscene».

– С днюхой тебя, красавчик-синеглазик! Расти большим, умным и сексуальным. – шепнула мне на ухо одна из девиц для развлечения, которых мы с пацанами сняли, чтобы нам не скучно было время проводить.

Девица, не раздумывая и не стесняясь, что это может кто-то заметить, следом за поздравлениями кокетливо улыбнулась и просунула руку с длиннющими ногтями алого цвета ко мне в джинсы, наглым образом щупая все, что там было упрятано от посторонних глаз. Надумала меня заводить, негодница, уже ее потянуло на непристойности, не успели и до нужной кондиции дойти.

Еще бы не потянуло!

Шампанское, которое она пила, с волшебными ингредиентами смешанное, которые неминуемо настраивают на любовный лад, притом, дичайший. Понимаю и представляю, как ей хочется, чтобы ее чесотку уняли, бедняжке.

Ну ничего, пусть подождет еще, я пока не хочу. И не знаю, захочу ли вообще. Дело до расслабухи в моральном и физическом плане все никак не доходило, и это потому, что меня, несмотря на столь важный день, праздник, мой день рождения, как назло, терзали угнетающие мысли. Гневные, депрессивные думки, с которыми я никак не мог расстаться, не мог отвлечься ни на что другое, как бы не старался и сколько б не закидывался.