Аквариум как способ ухода за теннисным кортом - стр. 34

. Как правило, отношение к песням Боба было серьезнее, но элемент небрежности существовал всегда. Ничего с этим поделать было нельзя. Основным критерием был вруб или невруб. Мы никогда не обсуждали свое отношение к происходящему. Понятно было, что все идет так, как идет, и что мы не сможем по-другому. Некоторые группы репетировали и оттачивали свое мастерство и звучание. Для меня же оптимальным звуком был тот, которого мы добивались дома – точнее мы его не добивались, а он сам собой возник. Но его почти невозможно было повторить на концерте посредством примитивной и маломощной аппаратуры. На концерте, как правило, все заводилось, фонило, ничего не было слышно. Но, несмотря на обломы, конечный результат в общем-то был не важен – важно было то, что мы знали, как есть на самом деле.

Весной мы выступили в легендарном джазовом клубе «Квадрат» в ДК им. Кирова с Сережей Плотниковым на барабанах, разогревая блестящую группу Воскресенье. Мы достаточно долго не репетировали, и я играл плохо и нестройно. Впервые играли песни Блюз во имя ночи, Блюз со счастливым концом и мою самую любимую в то время Если кончится дождь.

Летом я частенько наведывался к Дюше в Сертолово, где он служил. Один раз я приехал к нему в воскресенье, надев белую длинную рубаху с бусами, босиком и с распущенными волосами по пояс. Дюши не оказалось, и в его части еще долго ходили слухи о том, что к нему приезжал брат с другой планеты. Но осенью я неожиданно для себя постригся. Причины не было никакой, просто захотелось перемен. Мне было приятно совершить подобное действие. Мне нравились длинные волосы, но при этом я не чувствовал свою принадлежность к хипповому братству. Потом я их еще отпускал волосы несколько раз и так же легко состригал, пока уже к старости я не отпустил скупую седую косу – пускай себе растет. Сейчас, когда многие мои друзья возмужали и остепенились, мне нравится от них отличаться. В этом заключается если не протест, то, по крайней мере, сопротивление новой системе, которая пытается в очередной раз навязать моим согражданам стереотип идеального мужчины из мексиканского сериала.

В те годы для всех нас была очень притягательна западная «цивилизация» в целом, и поэтому очень важным было общение с иностранными студентами. Кто-то с ними знакомился, и они непременно появлялись в нашей среде. Общение с ними обогащало нас во всех смыслах – они были носителями языка и чужой, но такой родной для нас рок-культуры. Как правило, все они играли на каком-нибудь инструменте, очень хорошо разбирались в современной музыке и, что самое важное, бывали на концертах и могли поделиться собственными впечатлениями от них. Мы очень подружились с американцем Полом Ашиным, который прекрасно играл на блюзовой губной гармошке и рояле. Он подарил мне пластинки Greatest Hits Боба Дилана и So Far Кросби, Стиллза и Нэша и рассказывал, что слышал многих музыкантов и что самое сильное впечатление у него осталось от их концертов. Мне эта музыка тоже очень нравилась, особенно электрическая сторона на концертной пластинке Four Way Street, которая была у Дюши. Многие наши знакомые подумывали о том, чтобы жениться на иностранках и уехать на Запад. Особенную активность проявлял дюшин друг Андрей Светличный. У него даже появился знакомый американский профессор – доктор Блюм, который занимался сводничеством. Светличный всем нам предлагал знакомство с иностранками. Я пару раз приходил на такие вечеринки, но каждый раз это кончалось каким-то пьяным бардаком. Андрей женился-таки на англичанке, с которой по приезде тут же развелся, после чего уехал в Америку к своей подруге Майе. Как-то я и сам пошел в ОВИР и сказал, что хочу с матерью поехать на могилу своего дедушки в Париж. Самое странное, что мне не отказали, а сообщили только, что я не являюсь прямым родственником своего дедушки, но моя мать может поехать. Я стал размышлять, как это обыграть, чтобы поехать с ней сопровождающим. Конечно же это была утопия, денег все равно ни копейки не было, и из этой затеи ничего не вышло.