Акварели. Стихи и поэма - стр. 6
Бросить ли карты веером? Вздремнуть над кофейной гущей?
Впасть в искус столоверчения,
понять чтобы: чего он хочет?
Какую сагу бормочет?
Какой мотив?
Патина – не паутина. Искусство – не искус.
Культура – культова.
Бронза от времени не стареет. Она от времени требует
жарких объятий, лютой любви огня.
Будь удача мудрей, из паутины щедрот она б соткала мастерскую скульптору,
такую, чтобы вся бронза мира могла поместиться в ней —
и покрываться патиной, победно звеня.
Старому другу
1
2
3
Оле и Мише
Вы, греки древние! Вы, славные этруски!
И ты, Израиль – переполненный вокзал!
Анализ крови показал, что я – не русский,
но, к сожалению, кто я – не показал.
Мой доктор, кланяясь истории болезни,
под микроскопом каплю крови изучал.
Его старанья оказались бесполезны:
он не сумел сыскать концов моих начал.
Туманно прошлое. А будущее – странно.
Как жить, не зная – кто ты: курд или мордва?
Какие страны для тебя – родные страны?
Какие буквы для тебя – свои слова?
Да так ли важно? Жизнь – сплошное лицедейство!
Арапство Пушкину поставить ли на вид?
В моей крови ничтожной толикой – еврейство,
а по культуре я – простой космополит.
Ну, вот и сказано. И можно ставить точку.
Вот-вот двенадцать будет – середина дня.
…В Москве живет моя единственная дочка,
с еврейским мужем на два голоса звеня.
Они звенят – и сердце тает, отлетая,
и мне плевать, кто я – хохол или грузин?
И мы живем – и дни по-разному считаем,
а дней все меньше, но все больше лет и зим.
…Двенадцать бьет. В Покровке выстрелила пушка.
День обозначился рожденною строкой.
Анализ слова показал, что я – не Пушкин.
Он показал, что я – Васильев. Но – какой!..
Живите, дети! Радуйтесь всему,
что вас отныне радовать возьмется:
и дальним – нам, и ближнему – тому,