Академия Зла, или сын для козла - стр. 29

Мне казалось, что это – катастрофически мало! Я стала метаться по комнате, создавая грохот и шум. А потом почувствовала, что у меня давление.

Я прилегла на диван, понимая, что это раньше я могла творить гадости всю ночь, закусывать ящик отравы барбариской, зажигать до утра адское пламя и высекать искры каблуками.

А сейчас… Ой-ой-ой!

Перед тем, как делать такие пакости, нужно запастись тонометром, ящиком таблеток и скорой помощью в оформлении завещания!

- Ма-а-ам! А что ты делаешь? – послышался голосок, пока я сидела и вырезала маникюрными ножницами на шторах след от когтей. А потом выжигала в них уродливые дыры.

- Делаю тебя хулиганом, - всхлипнула я, дуя на штору, когда дыра оказалась вполне приличной. Ай! Мои пальчики! Ай! Горячо! Фу-фу-фу!

- А я уже все нарисовал! – послышался гордый голосок. Я направилась в сторону художеств и застыла, уныло шмыгая носом.

На стене был нарисован домик, деревья, пушистые котики и жуткая – жуть, почему-то выглядывающая из-за диванов.

- Это ты, мам! – гордо показали мне на стену. Я очень надеялась найти себя среди котиков.

- Вот! – гордо показали мне Жуть Задиванную. Или у ребенка нет таланта к рисованию, который есть почти у всех демонов, либо я действительно так плохо выгляжу.

- Милая моя пакость, - вздохнула я, прохрустевшись спиной. Старость постучалась, но не вошла. – А где неприличные слова?

- Вот! – ткнули мне во что-то малюсенькое. Такое чувство, словно раненая и перепуганная муха ползла по стене, а потом отвалилась.

- Очень плохое слово! – признался сын, пряча фломастер за спиной и краснея. – Я старался.

Мне пришлось подойти очень близко, но даже так его нельзя было прочитать. Я наклонилась к стене и оттянула веко глаза, в надежде, что так будет видно лучше.

- Какашка? – спросила я, скорее, угадывая смысл, чем читая.

- Да! А как ты догадалась? – спросила сын, покачиваясь на носках. Он все еще выглядел смущенно. Словно тут не слово «какашка», а трехэтажный мат, на котором держится стенка.

- Так, мама сейчас вспомнит, как это делается! – предложила я, усмехаясь и потирая руки. Я вспомнила свою комнату в Академии. В которую боялись заходить даже самые стойкие преподаватели. Вспомнила свою стену, по которой можно было составлять словарь ругательных слов. А потом посмотрела на «какашку».

- Ма-а-ам! – округлились детские глаза, прочитав первую размашистую надпись.

- А что? – пожала я плечами, вспоминая бурную юность. – Чем тебе не понравилось: «Чтоб вам поперек горла встала, когда какать пойдете!». По-моему, мило! Только немного в других выражениях!

- Ма… - выдохнул мой малыш, глядя на меня слегка испуганно.

- Все нормально. Это переводится, как что-то вроде: « Свали в туман, накройся тучкой, заройся в мох и плюй колючкой!», - ответила я, входя во вкус. – Только одним очень емким словом!

Мама, высунув язык, расписывала комнату. А потом решила разрисовать.

- Может, ты попробуешь? – спросила я, протягивая несмываемый магический фломастер. – Давай! Рисуй огурец и два помидора. А потом добавляй … Ладно, мама сейчас сама изобразит свою мечту! Дайте мне половину стены!

- Ма, я спать хочу… Я что-то устал, - вздохнул мой малыш, зевнув. Он стал укладываться на кровать.

- Почему без ботинок? – спросила я, глядя на аккуратно поставленные ботинки, сложенные носочки и одежду на стульчике. Я вздохнула и почесалась маркером, слыша тихое сопение.