Академия музыки Борвуар. Книга первая - стр. 19
Традиционно, общежитие делилось на мужское и женское. Располагались они в двух крылах здания. Посещать репетиционные комнаты разрешалось как при женском, так и при мужском общежитии.
Нырнув в маленькую неприметную дверцу в главном холле, я попадала в длинный-предлинный коридор, прямой как палка. Там-то и располагались комнаты студенток. Жили мы по трое, и в целом, я была довольна. Да, личного места как такового у нас не было – одна комната, три кровати, три тумбочки, три шкафа и три стола. Удобства на этаже, хорошо, что в достаточном количестве.
Но вот с чем смириться было сложно, так это то, что селили нас не по факультетам, а как попало. Поэтому я жила с трубачкой Софи и пианисткой Марлок. И если Марлок проблем никому не доставляла, то Софи больше всего на свете любила разучивать партии не в репетиционном классе, а в комнате общежития.
Вот и сейчас, вбежав в свою комнату, я с неудовольствием увидела Софи, протирающую свой мундштук[ii].
- У тебя разве нет пары? – вернула недовольный взгляд она, - Ты рано. А я решила повторить этюд перед специальностью.
- Думала, это у тебя целый день занятия, - кинув на столик ноты, я без сил упала на кровать, - Можешь, пожалуйста, не играть? Сегодня день какой-то … внезапный. Хочу отдохнуть часок.
- Угу! – буркнула Софи и вернула мундштук на место.
[i] «Двенадцать стульев» Ильф и Петров
[ii] Мундшту́к — часть духового инструмента, обычно съёмная, которой исполнитель касается ртом.
5. Глава 4. Решительная
«Иногда надо проявлять твердость духа. Не всю же жизнь голову в песок прятать?», - успокаивала себя, стоя перед мадам Брюль на коленях.
Подумаешь, накажут мытьем коридора. Длинный он, конечно, как транссибирская магистраль, но ведь ничего невозможного нет. Отмоем. Как в прошлый раз.
Рядом пыхтела Софи. Ей пришлось тяжелее, потому что уже минут пять она держала перед собой на вытянутых руках грозное оружие – трубу. Что поделать, мадам Брюль была карликом, ростом нам обеим по бедро. И всех нарушителей она любила ставить на колени. В воспитательных целях.
Делала магией подсечку, человек падал. Она фиксировала. Всё просто!
- Еще раз узнаю, что деретесь, господину директору пожалуюсь! – ворчала комендантша, - В прошлый раз – два синяка, в этот раз – два фингала. В следующий – переубиваете друг друга?! Как вам не стыдно драться?! Вы же девочки! Вы должны быть нежными, ласковыми, заботливыми!...
- Это она – девочка! – скривила губы Софи, - А я – трубачка. Мне не до нежностей.
- У нас неразрешимые противоречия, - лаконично ответила я.
Комендантша вспыхнула и покачала головой:
- Воспитания у вас нет. Никакого! Ладно хоть Софи – уличная девчонка, интернатка. А ты-то Лейсан, как на такое пошла?
Мадам Брюль имела в виду сине-фиолетовое пятно, наливающееся под глазом у соседки. Я мельком глянула и не сдержала самодовольного вздоха: хорошо я ее приложила, и ведь не скажешь, что пеналом.
А нечего было трубой замахиваться. Я не придумывала, когда сказала, что Софи первой начала.
Теперь хоть стало понятно, отчего соседка такая дикая: делает всё по-своему, ничье мнение не слушает, с нами, соседками только ругается.
А ведь я просила ее не играть.
Но нет. Этюд важнее всего на свете. Иногда мне кажется, что Софи свихнулась на своей музыке.
- Завтра моете коридор, - припечатала мадам и поднялась со стула, на котором сидела, - С разных концов. И чтобы тщательно – лично проверю. Ведро и тряпка будут ждать вас в шесть вечера. И не отвиливать, понятно? Кто опоздает хоть на пять минут – пойдет мыть полы в столовую. Там всегда ваши же и пачкают…