Академия музыки Борвуар. Книга первая - стр. 18
Я попятилась, не в силах сдержать испуг. Секретарша тихонько ахнула.
- Что эти здесь делают? – обратил он внимание на нас с Алексисом, - Вон! Не до вас сейчас. Нефея, папки за прошлый год, да побыстрее!
Секретарша подскочила и рванула куда-то из приемной, цокая каблучками. Даже дверь за собой не закрыла. И это показалось мне дурным предзнаменованием. В Академии что-то происходит. Неужели, с проверкой приедут?
- Господин Дюваль! – покряхтывая, поднялся с дивана Сорейн, - Этих хулиганов я поймал…
- Потом, Дик! – отмахнулся директор, - Пусть валят. Времени нет. Ты тоже заходи завтра вечером, потолкуем. На тебя льются жалобы, - директор щелкнул пальцами, - Даже не идут. Льются! Мне это надоело.
- Да, господин Дюваль! – сник магистр, а потом обернулся к нам и зло выпалил: - Что стоите? На выход. Не видите, господин Дюваль занят?
Переглянувшись, мы дружно выбежали в коридор. А потом, не останавливаясь, спустились на первый этаж и разбежались по общежитиям. Благо, они находились тут же, в здании.
Вообще, когда я впервые шла по Академии музыки Борвуар, то не могла поверить своим глазам: здание, в котором предстояло жить и учиться последующие четыре года, в моем понимании походило на дворец. Версаль, не меньше! Маленькие комнатки, которые расширялись магией, становились вместилищем огромных музыкальных классов, в которых было всё необходимое: например, в моем классе по вокалу стояла сценка, колонки, микрофон на стойке и огромный черный рояль. Тут же находилась коллекция нот, занимающая несколько шкафов, граммофон с пластинками и портреты выдающихся иманисских певцов. Мой преподаватель по вокалу, мадам Риц, очень любила повторять, что музыка не знает границ.
А вокал, как самый нестандартный инструмент, тем более, не ведает ограничений. Так что мы тренировались петь во всех известных направлениях музыки. За два месяца обучения я попробовала спеть и рок-балладу, и народную песню – выбрала русскую «Валенки», и блюз, и рок-н-ролл, и рэп – он понравился меньше всего, и даже вокализ из одной известной в Иманисе оперы. Завершила же наши эксперименты ария из мюзикла, которую и услышал краем уха мистер Крюк.
Мадам Риц сразу же заиграла ее после распевок, что удивительно – раньше она предпочитала включать аккомпанемент на записи, теперь же сама весьма ловко выводила партию на рояле. И наш спонсор не сдержал довольного восклицания. Для меня этот мюзикл был покрыт тайной за семью печатями – я знала лишь название произведения: «Возрождение племени», а о чем там говорилось – понятия не имела. Мадам выдала лишь ноты для домашнего разучивания – арию Поэтессы. Ее и пела.
Слова там были странными, что-то о долгом ожидании, ценности магии и всеобщей любви, но арии часто грешат преувеличением и пафосом. Так что я не вдумывалась слишком. Не получится хорошо спеть – возьмем другое произведение. Мадам пока изучала мои возможности, в том числе, и актерскую подачу. Она всегда говорила, что любую песню надо пропускать через себя и проживать, как в последний раз.
Я старалась. Лезла из кожи вон, учила до ночи в репетиционных классах – нам, студентам, разрешалось там репетировать и делать домашние задания. Хорошо, хоть находились они в достаточном количестве и были рядом с общежитием. Всем хватало места, и заниматься там было удобно.