Аир. Хозяин болота - стр. 21

Чужак же скрестил руки на груди, ничуть не смущаясь своей наготы, и презрительно осмотрел кузнеца. Он был втрое тощее Брана, мышцы не бугрились, вздувая кожу, а любящая мать наверняка не кормила чадушко мясом почитай каждый день. Да и тяжелый молот он год за годом не опускал на наковальню, умножая богатырскую силу. Но, несмотря на все это, Ива вдруг поняла, что рядом с пришельцем больше не страшится Брана. Что тот, кто назвался ее поручителем, оборонит от любого силача. И что сделает это играючи.

Ива отступила к чужаку и велела:

– Докажи, что нет на тебе оберегов, добрый молодец.

Бран зло сплюнул в реку и начал скидывать одежу.

Когда праздничная рубаха и порты легли на мостки, Ива одеревенела. Ей бы подойти к Брану, поворотить его, рассмотреть со всех сторон и доложить свидетелям, что обмана нет. Но сделать шаг оказалось не так-то просто.

– Что? – Кузнец выставил одну ногу. – Неужто стесняешься? А когда я тебя голубил, супротив ничего не говорила!

Скажи он это громче, быть может, симпатии деревенских переметнулись бы к девке. Но Бран не был дураком и голоса не повышал. За Иву ответил чужак. Он тоже говорил негромко и вроде даже без угрозы. Но от его речей пробрало холодом.

– Я буду смотреть, как ты захлебываешься, кузнец. И я буду улыбаться.

Будь Бран чуть более труслив, этого ему достало бы, чтобы развернуться и припустить обратно, к мамке под юбку. Но Бран труслив не был. Тем паче уже подоспел староста с набольшими. И клетушки для божьего суда были при них.

Нор огладил седую бороду, собираясь взять слово, но передумал и просто махнул в сторону клетушек: проверяй, мол, любой желающий, что нет никакого секрета, что дверцы крепко запираются, а прутьев не выломать, хоть и стояли без дела столько десятилетий.

Когда осмотр завершился, набольшие спустили клетки к воде. К каждой привязали конец пеньки, на другой же привесили колокольчик и оставили на берегу. Невмоготу станет пленнику – успеет дернуть, авось еще живым выволокут. Да только тогда сразу станет ясно: кто сдался, тот свою вину и признал. Случалось и такое.

Вдовец еще раз осмотрел обоих парней, укоризненно качая седой бородой. Он-то надеялся, что на его век больше не выпадет эдакого суда. Чужака Нор проверял с особенным тщанием: мало ли чего задумал! Этому, явившемуся невесть откуда, веры еще меньше, чем хворой девке!

– Нету на них оберегов! – наконец доложил староста.

Ива, до того державшаяся, бросилась к нежданному заступнику, намереваясь оттолкнуть его от клетки:

– Пусти!

Но тот легко перехватил ее за локоть:

– С чего бы?

– Мои слова беду накликали, мне и отвечать! Негоже на загривок чужому человеку Лихо сажать!

Угольная бровь искривилась.

– Чужому? А я чужой тебе, девица?

Ива опустила голову:

– Я не знаю твоего роду-племени. Имени ты не называл, а…

«А встреча на болоте мне и вовсе могла привидеться», – хотела докончить она, но чужак перебил. Он склонился к ее уху, обдав затхлым запахом болота, и прошипел:

– Так-то ты жениха величаешь? Чужим человеком?

Ива отшатнулась, с трудом вырвав локоть. А мужчина закончил:

– Аир.

– Что?

– Когда-то меня звали Аир.

Заступник издевательски поклонился Иве и вошел в клетку. Бран же участь оттягивал как мог. То ему занадобилось перемолвиться со старостой, то аккуратнее переложить сброшенную рубаху, то каблук к каблуку переставить сапоги. Наконец даже Нору надоело ждать.