Агнесса среди волков в овечьей шкуре - стр. 16
Такова была моя первая встреча с графоманом и плагиатором одновременно, но, увы, не последняя: и тех и других мне пришлось повидать достаточно. Впрочем, графоманы хоть и бывают чересчур настырными, но на самом деле они обычно безобидные создания, в отличие от плагиаторов. Собственно говоря, для меня понятия "плагиатор" и "вор" фактически одно и то же: не все ли равно, что ты присваиваешь: деньги, имущество или мысли? Плагиаторы бессовестные просто нагло крадут чужую интеллектуальную собственность и выпускают ее под своим именем – особенно в этом деле отличались некоторые профессора старой советской закалки, не из благородных – в те времена жертва ограбления не могла подать на них в суд. Плагиатор же деликатный обычно утешает себя тем, что если он и воспользуется чужими мыслями без ведома их хозяина, то всем от этого будет только лучше: с ними познакомится большее число людей. Особенно это относится к кражам книг западных специалистов, например, психологов – расчет строится на том, что вряд ли у них есть сверхдотошный литературный агент, который будет сличать русский текст какого-нибудь Иванова с английским оригиналом некого Джонсона. Образец плагиатора такого рода предстал перед нами в тот же день и даже час, что и «настоящий полковник».
Это был Сергей Гремучин, мужчина лет тридцати пяти с гладко зачесанными темными волосами и в очках; ничем: ни фигурой, ни ростом, ни лицом – он не выделялся бы из толпы, если бы обуревавшие его чувства – явно нехорошие – не выплескивались бы наружу. При ходьбе он чуть склонялся вперед и нагибал голову, как бычок; плечи его были скованы, а физиономия искажена внутренним напряжением. От него прямо-таки исходили волны злобы, так что даже находиться рядом с ним было неприятно. Он прошел мимо Баранкина, не удостоив того взглядом, и остановился прямо перед Скряжниковым в такой позе, будто собирался с ним бодаться.
– Где мой гонорар? – начал он с ходу, и мы с Натали, поежившись, отодвинулись подальше. Петров же, раздувая щеки, поднялся на ноги и встал рядом с огромным коммерсантом, как бы собираясь его защищать.
– Какой гонорар? – невинным тоном спросил Скряжников, сузив и без того узкие азиатские глазки.
– Мой гонорар за мою собственную книгу! – в подтверждение своих слов потряс перед самым носом Скряжникова брошюрой в черно-белой обложке.
– Простите, уважаемый Сергей Александрович, мы с вами заключали договор, как с автором, не так ли?
– Вы обязаны были мне заплатить два месяца назад…
– Но, как выяснилось, вы не написали книгу сами, а просто ее перевели, но насчет
перевода мы ведь с вами не договаривались!
– Это клевета! – в голосе Гремучина появились не просто высокие нотки, а даже какое-то шипение. Позже я узнала, что в издательском мире за ним закрепилась кличка
Гремучка-Шипучка.– Немедленно выплатите мне деньги!
– И не подумаю, – все широкое лицо Скряжникова засветилось в самодовольной улыбке – наверное, если крокодилы умеют плакать, то именно так они улыбаются.
Гремучин попытался еще что-то выкрикнуть, но у него вышел только непонятный свистящий хрип: мощный Петров сделал шаг вперед и очутился прямо перед ним, а справа к нему неслышно подошел бывший мент, выразительно поигрывая кулаками. Плагиатор счел за лучшее удалиться и быстро ретировался как-то боком, по-крабьи; но последнее слово осталось-таки за ним – уже находясь на безопасном расстоянии, он выкрикнул: