Агнесса среди волков в овечьей шкуре - стр. 15
– Сам я считаю себя настоящим мужчиной, двадцать пять лет отслужил в армии и знаю, как это трудно – быть мужчиной в полном смысле этого слова. Я себя делал долго и трудно и хочу помочь другим пройти этот путь безо всяких лишних препятствий. Пусть идут по моим стопам и не повторяют моих ошибок!
При ближайшем рассмотрении настоящий мужчина оказался довольно плюгавеньким, он был приблизительно моего роста (а у меня 164 сантиметра), костлявый, черноволосый, чернобровый и черноусый. Держался он необыкновенно прямо, как будто проглотил палку – наверное, подсознательно надеялся таким образом компенсировать свой малый рост. Я инстинктивно взглянула на его ботинки – нет, каблуки не слишком высокие, с этим все в порядке. Интересно, почему высокорослые, успешно идущие по жизни и довольные собой красавцы не учат других, как стать настоящим мужчиной?
Впрочем, я скоро отвлеклась от этих мыслей – моим вниманием целиком завладел Скряжников. Он начал торговаться с полковником – и как он это делал, просто блеск! Для начала он предложил ему два с половиной процента (то есть два с половиной процента от себестоимости тиража – это для тех, кто не разбирается в тонкостях нашего бизнеса, то есть для подавляющего большинства). Автор возмутился и стал настаивать на десяти:
– Издательство "Кубань" предложило мне сразу пятнадцать, – сблефовал он, – но я
понимаю прекрасно, что в Москве книгу могут издать несравненно лучше – и большим тиражом, поэтому я согласен на десять – и половину авансом.
Но куда ему было тягаться с таким классным игроком, как Владимир Робертович!
– Аванс? – Скряжников одновременно возвел кверху и очи и брови, и руки. – О чем вы говорите? Я рискую, я вкладываю в вас, автора совершенно неизвестного, деньги – а вы еще просите аванс! Пушкину, между прочим, никаких авансов не выдавали.
Да, как Скряжников торговался – любо-дорого было посмотреть! Я люблю наблюдать за работой профессионалов и следила за ним, как зачарованная. Через пять минут полковник уже соглашался на восемь процентов и без аванса, через сорок пять – на три процента через полгода после появления книги на прилавках. Настоящий мужчина оказался очень наивным и далеко не таким психологически устойчивым, как представлялся. Правда, договор сразу не подписали – Натали настаивала, чтобы рукопись сначала показали специалисту.
Этим специалистом, естественно, оказалась я. Через пару дней я выбрала время и посмотрела эту "нетленку". Боже! Что я там только не обнаружила! Рассуждения о богоизбранной природе казацкого народа, казарменный юмор самого низкого пошиба, подробная инструкция, как уложить в постель бабу… Помимо всего прочего, сама форма руководства сильно смахивала на армейский устав – все было расписано по пунктам и подпунктам, причем в ультимативном виде. Мне попадались, например, такие перлы: "мозг женщины меньше мужского (на 200 г), поэтому в сложных ситуациях она больше доверяет интуиции, а не разуму" или "Крупная золотая (мужская) серьга, золотая оправа очков либо суровая татуировка подчеркивают в вас мужское начало и сразу привлекут к вам внимание, а сверкающий золотой перстень с бриллиантом на пальце руки прикует внимание слушателей к ее жестам". Среди всего этого словесного сора я вдруг обнаружила одну главу, посвященную проблемам общения и написанную в высшей степени прилично. Я сначала удивилась, потом призадумалась и наконец вспомнила, что нечто вроде этого недавно попадалось мне на глаза. Я достала с полки западное руководство по общению, которое еще не удосужилась прочесть, только просмотрела, и тут же все стало ясно: Бражиновский списывал текст прямо абзацами, не меняя ни слова; впрочем, он всюду, согласно укоренившейся с годами армейской службы привычке, проставил пункты и подпункты. Когда потом господин полковник явился в наш офис и Натали швырнула ему прямо в физиономию рукопись, обвинив в плагиате, то он даже не смутился: как он объяснил, настоящий мужчина просто обязан в своей практической деятельности использовать новейшие достижения научной мысли.