Агнец - стр. 6
Я выхожу из машины и вдыхаю сочащийся ароматами земли и трав воздух. Ветер тут же надувает мою футболку, щекочет ребра.
Сколько же здесь воздуха! Можно вечно дышать и не надышаться. А пространства! Бесконечность.
Гид жестикулирует, показывает на горы, рассказывает про знаменитую Белуху и Катунь, протекающую совсем рядом. По его словам, это самая длинная и полноводная река Алтая, чье название переводится как «хозяйка», а Чуйский тракт входит в десятку самых красивых трасс мира. Я ему охотно верю.
До моих ушей доносится шум реки и взбудораженные голоса туристов на рафтах. Катунь – бесстрашный свинцовый поток, точно артерия с мелкими ответвлениями. Она гремит, шумит, угрожающе бурля на порогах. Надувную лодку подбрасывает на камнях, люди визжат, взмахивают веслами, преодолевают порог, радуются. Я радуюсь вместе с ними. Парень в красной бейсболке свистит рафтингистам, они машут ему в ответ.
Еще минуту назад почти безоблачное небо тускнеет, над головой появляются тяжелые темнобрюхие тучи. Свежий ветерок становится вмиг холодным, и не успеваю я подумать, куда же могла положить свою джинсовую куртку, как на землю падают несколько тяжелых капель дождя.
Все как по команде запрыгивают в машину, не желая промокнуть. Все, кроме красной бейсболки, который продолжает смотреть вдаль, точно стараясь впитать в себя этот величественный простор и древнюю мудрость. Его белая футболка уже порядком намокла и прилипла к телу. Ненормальный какой-то, констатировала я, поежившись.
Наконец и он, не выдержав напора дождя, поливавшего землю точно из открытого шланга, сел в машину.
– Переждем ливень и поедем, – устало протянул Сыгыр, и на его плоском скуластом лице проступили морщинки.
Все пассажиры внедорожника напряглись, даже Марик оторвался от своей игры и, нахмурившись, посмотрел в окно. Мне сильно захотелось пить, и я, запустив руку в рюкзак, нащупала пластиковую бутылку. Воды оставалось на один глоток.
– Вот, возьмите. Я даже не открывала. – Яна протянула мне бутылку воды «Эвиан».
Поблагодарив ее, я жадно выпила полбутылки. Мужчина в красной бейсболке, сидевший рядом с Сыгыром, повернул голову, задержав на мне взгляд. Вдруг машину затрясло, снаружи что-то загудело, точно рев работающего двигателя самолета, по стеклам поползли водные дорожки. У меня перехватило дыхание, я едва не вскрикнула.
– Ревущие ветра сегодня особенно разговорчивы, – сказал гид и отхлебнул из бутыли ярко-зеленой жидкости.
Марик, сидевший по правую сторону от меня, выключил планшет и, достав телефон, стал снимать раздухарившуюся бурю на видео.
– Прикол. В школе покажу, – хмыкнул он.
В отличие от него я не была столь оптимистична. Мне вдруг показалось, что я останусь здесь навсегда и уже никогда не выберусь из этого внедорожника. Пройдут годы, прежде чем люди найдут нас, а точнее то, что от нас останется, – пять иссохших скелетов, обглоданных хищниками. Автомобиль резко дернулся, но ветер тут был ни при чем, это Сыгыр нажал на педаль газа. Кружась и завихряясь, буря двинулась в другую сторону, к северу, минуя нас. Мутная пелена еще заслоняла горизонт, но уже можно было разобрать, куда ехать, и мы тронулись с места. Второй внедорожник, силуэт которого едва просматривался в окне, последовал за нами.
Мы съехали с Чуйского тракта и покатили по более узкой дороге, идущей через поселки. Туньжа, Чоя, Ускуч, Верх-Бийск, Тулой – пролетали вывески с названием населенных пунктов, в которых жило двести, а порой и всего пятьдесят человек. Ненадолго скрывшееся за тучами солнце вновь золотило колышущиеся волнами луга, на которых мирно паслись поджарые кони и кудрявые, точно грязная сладкая вата, овцы.