Агата и тьма - стр. 15

– Быть замужем за археологом чудесно, – сказала она как-то сэру Бернарду, – чем старше ты становишься, тем больше ты ему интересна.

Окружающие, знавшие их как болезненно стеснительных людей, должно быть, думали, что они сошли с ума, эти два сдержанных человека, если сидят и трещат, как сороки. Но у них оказалось много общего, включая любовь к музыке: она призналась сэру Бернарду в своей неосуществившейся мечте стать оперной певицей (голос ее оказался недостаточно сильным, да и страх перед всеобщим вниманием тоже сыграл роль), а он чуть не со слезами на глазах поведал о том, как, будучи студентом-медиком, посещал «Променадные концерты» сэра Генри Вуда.

Они настолько сдружились, что могли молчать друг с другом: случались дни, когда ей не давался какой-нибудь эпизод книги (а у нее была масса времени, чтобы писать вечерами: во время затемнения выходить из дома не хотелось). Тогда она сидела и молча думала, а их разговор был вежливо-минимальным.

Когда сэр Бернард занимался очередным делом, он мог погрузиться в напряженные размышления, часто заглядывая в небольшой блокнот, заполненный заметками размером с библиотечную карточку, словно жизнь была экзаменом, к которому он в этот момент готовился.

Как-то она, с Джеймсом на поводке, зашла в крохотную лабораторию в больничном коридоре, – сэр Бернард сидел за столом в белом халате и, хмуря брови, просматривал те самые карточки своего блокнота.

– Добрый день, Бернард, – привычно поздоровалась она.

Он поднял голову с улыбкой, которая в этот раз была едва заметной складочкой под внимательными серыми глазами и правильным носом.

– А что, полдень уже миновал? – отозвался он тоже привычно.

Вскоре они уже молча шли к расположенному поблизости зданию «Холборн-эмпайр», прежде известному как Королевский театр-варьете (и серьезно поврежденному бомбой в 1941 году). На западном углу Кингзуэй их радушно принял ресторан «Холборн»: в прошлом веке тут был самый большой дансинг-холл Лондона. Теперь это была почти исключительно мужская территория с роскошным темным деревом и официантами, которые баловали сэра Бернарда особыми блюдами, несмотря на карточную систему. Агата подозревала, что сэр Бернард, чье уважительное отношение к этим официантам в течение многих лет, несомненно, и вызвало эту преданность, вообще не замечает особого отношения.

Ланч в виде пирога с говядиной и почками был столь же молчаливым, сколь и вкусным, и когда они принялись за кофе, Агата заметила:

– Похоже, у вас новое дело. Вы очень заняты своими мыслями.

– Да. Мерзкая история.

– Мы никогда не обсуждали ваших дел.

– Вроде бы нет.

– Некоторые сочли бы это… странным.

– Вот как, Агата. И почему же?

Она склонила голову набок, выгнув бровь:

– Вы ведь все-таки лучший патологоанатом Британии.

Он молча смотрел на нее, не страдая ложной скромностью и не считая нужным как-либо реагировать.

– А я… – продолжила она и замолчала.

Он не ответил.

Она вздохнула:

– А я – лучший детективный автор Британии.

– Это должен был сказать я, – непринужденно отозвался он.

Она такого не ожидала.

– Правда? Вы правда бы так сказали?

– Полагаю, – проговорил он, отпивая кофе с едва заметной улыбкой, – я только что так и сделал.

Она ощутила волну тепла, хоть ей и стало чуть стыдно из-за такой реакции.

– Как бы то ни было, – продолжила она, – мы никогда не обсуждали преступления, так ведь? Или убийства, или загадки.