Адъютант Бухарского эмира - стр. 42
– Однажды знатный визирь Бухары Надир Диван-Беги решил выкопать пруд перед своей ханакой, которая и сейчас стоит перед нами, – начал тот свое повествование. – Но тогда на месте пруда стоял дом одинокой еврейки, которая никак не хотела его продавать. Диван-Беги пытался прибегнуть к своему авторитету, но эмир Бухары послал его к совету муфтиев, которые постановили, что нельзя силой отнимать землю у еврейки, так как она платит налог за сохранение своей религии, а значит, может выступать наравне с мусульманами. Тогда хитрый визирь распорядился проложить вдоль стены ее дома арык, и вода постепенно начала подмывать фундамент. Еврейка хотела жаловаться, но в итоге они решили спор мирно: еврейка отдала землю под пруд, а Диван-Беги отдал ей часть своей земли для строительства первой в Бухаре синагоги…
«Как все это символично, – подумал Агабек, прислушиваясь к заунывному голосу рассказчика. – Так же, как и много веков назад, камнем преткновения вновь становится еврейка, правда, для меня она предстает в новой ипостаси. Но, как и в древние времена, я могу воспользоваться мудростью визиря, и взять ее не силой, а миром, любовью и лаской».
Воодушевленный неожиданной, поистине мистической поддержкой, Агабек направился в сторону вокзала. Через час он уже был в Новой Бухаре. Здесь в полулюксе гостиницы «Европа» находилась конспиративная квартира резидента. Лацис лишь в самых крайних случаях разрешал своим сотрудникам использовать этот шикарный по восточным меркам номер для встреч с наиболее ценными агентами.
Портье, который, как небезосновательно предполагал Агабек, был агентом Лациса, по первому же требованию вручил ему ключ.
– В девятнадцать часов ко мне должна подойти женщина. Она спросит у вас товарища Иванова. Товарищ Иванов – это я, – наклонившись к портье, негромко произнес Агабек.
– Я лично провожу ее к вам в номер, – услужливо осклабился гостиничный холуй.
– Хорошо. – Агабек вытащил из внутреннего кармана розовую бумажку в пятьсот тенге и незаметно сунул ее в вовремя подставленную руку портье.
Люкс представлял собой двухкомнатный номер со всеми удобствами. Из прихожей Агабек сразу же попал в просторную комнату, обставленную дорогой мебелью, явно экспроприированной из дворца эмира. Посреди комнаты стоял массивный стол красного дерева с ножками в виде львиных лап. Вокруг него стояли шесть стульев. В стороне, у самого окна располагалось резное кресло. Напротив него примостился кожаный диван. В спальне, кроме широкой, под балдахином, кровати, по бокам которой с трудом вмещались прикроватные тумбочки, стоял вместительный платяной шкаф.
«Да-а! Такая обстановка непременно должна пленить мою черноокую красавицу», – возбужденно думал Агабек, присев на самый краешек огромного, словно трон, кресла. Мечты-скакуны уносили его все дальше и дальше от неприглядной и суровой действительности с ее войной, заговорами, погонями и непременной стрельбой. Во всем этом смертельно опасном хаосе единственной отрадой для него стала Соломея. Женщина его давней мечты, которую он уже неоднократно видел в редких, а потому особенно сладострастных эротических снах. Их бурный роман развивался так стремительно, что Агабек уже не представлял себе, как он сможет объяснить любимой, что основная цель их встреч – вербовка. Вот уже который день в душе его шла непрерывная борьба. Партийный, чекистский долг призывал его забыть обо всех чувствах и с помощью Соломеи начать добывать необходимую для него информацию и документы, к которым она, по предположению Лациса, имела самое непосредственное отношение, а непослушное сердце требовало забыть обо всем этом и предаться чистой, всеохватывающей человеческой любви…