Адвокат, адвокат, он ворюге – друг и брат - стр. 6
Живя за железным занавесом, мы по фильмам, рассказам и доходящим до нас западным шмоткам и технике представляли, что есть где-то далеко такая пряничная сказка, где люди поголовно ездят на собственных машинах и имеют магнитолы «Шарп». Забугорье – это была такая параллельная реальность. Та, куда добираются с загранпаспортами через спецтерминал Шереметьева и таможню. Возвращаясь оттуда из длительных командировок, советские люди тут же покупают автомашины «Волга», затовариваются в «Березках» импортными шмотками и даже продуктами, которых мы не пробовали и почему-то по дури считали, что они очень классные. В общем, иной мир. И загранработники были как бы иномирянами. Поехать за границу означало довести свое благосостояние до такого уровня, который обычным, и даже не совсем обычным, гражданам и не снился. В условиях товарного аскетизма импортные блестяшки значили много. И был такой пунктик у советского человека, вполне понятный – обладатели всего этого роскошества виделись ему людьми особенными. Загранработники же по скромности своей считали себя простыми небожителями. А остальных не сильно и замечали – ну, кто-то там внизу копошится.
Вот так и с переводчиками. Нельзя сказать, что между нами была какая-то вражда, выяснение отношений. Но мы презирали друг друга искренне. Они нас считали быдлом, чернорабочими и вообще людьми бесполезными и непонятно как затесавшимися в эти святые стены. Теми, кто будет всю жизнь возиться с дезертирами и ворюгамм в дальних гарнизонах и света белого не видеть. А себя видели респектабельными загранработниками, жрущими виски на светских раутах и зашибающими чеки. Мы их воспринимали мажорами, стяжателями и фарцой, которых интересуют только чеки Внешпосылторга, на которые обменивали заработанную за границей валюту.
Эти чеки вообще для переводчиков были фетишем. Больше всего общались представители разных факультетов, когда лежали в санчасти. И это было настоящее испытание – лежать с «переводами» в одной палате. Через час башка начинает идти кругом от их самомнения и бесконечных дискуссий: а сколько чеков платят в Анголе, а сколько в Египте, а сколько в Афгане в аппарате советника? А где дают дипломатические чеки, а где простые? Вторая их больная тема была аппаратура. Где и сколько стоит магнитофон «Шарп», как его приволочь в СССР и где лучше продать за две тысячи рублей. И главная мечта – машина, на которую, если правильно распорядиться заработком, можно заработать за одну командировку. Создавалось ощущение, что им от жизни вообще больше ничего не нужно. Казалось, вся эта бодяга с международным военным сотрудничеством придумана лишь для того, чтобы «переводы» ездили по миру и зашибали чеки. И покупали машины. И прифарцовывали аппаратурой.
На самом деле, конечно, все было далеко не так. Переводчики ждали с замиранием сердца загранкомандировки в такие страны, в которые сегодня и по приговору суда не зашлешь – упрекнут в издевательствах над осужденными. Наши курсанты были на практике и в воюющей Эфиопии, и в истекающей кровью Анголе, и черт-те еще где. Там, где воевало наше оружие – а тогда это была половина стран третьего мира.
И еще Афганистан – тогда он только начался. И наши переводчики ездили туда в аппарат военных советников, где платили очень много чеков. И в обычную армию, где платили мало чеков. Вот только бывало, что советников и переводчиков грохали афганские войска, при которых они были, и переходили на сторону душманов. Всяко бывало. Некоторым везло больше. Знал одного «ускора» – тот два года проторчал на курорте на островах Зеленого Мыса, приехал толстый и довольный до безобразия.