Адвокат, адвокат, он ворюге – друг и брат - стр. 18

Это вообще люди были забавные. Монголия присылала угрюмых, с пытливыми глазами офицеров, которые ни с кем не откровенничали, жили своей жизнью, ничего обычно не нарушали и держались строго.

Кубинцы – их все любили. Курсанты – подвижные, веселые, спортивные. На Кубе до сих пор особое внимание уделяется здоровью населения и спорту, и мы наглядно видели результат такого подхода. Они все были прекрасными гимнастами. Карате тогда было запрещено в СССР, а на Кубе ему обучали чуть ли не в обязательном порядке. Кубинцы все время устраивали в спортзале спарринги. Нашим институтским спортсменам рукопашный бой преподавал знаменитый тренер Тадеуш Касьянов, а стиль у него был самый жесткий. И они утверждали, что ударная техника у кубинцев никакая – это больше балет, чем драка. Но выглядело красиво.

Учились кубинцы очень добросовестно. Не знаю, правда или нет, но поговаривали, что неуспевающих вполне могли отозвать на Родину и там отдать под трибунал за то, что нерадиво расходуют государственные деньги и позорят перед старшим братом Остров Свободы. Кто его знает… Но по ним удрученности заметно не было. Люди очень позитивные были, и общались в рамках дозволенного мы с ними с удовольствием.

Отдельная песня – афганцы. Они проявляли потрясающие способности в освоении русского языка. Буквально через пару месяцев они уже вполне свободно лепетали по-нашенскому. На этом их учеба заканчивалась – они все погружались в фарцовку. Постижение премудростей юриспруденции их вообще не интересовало.

Тогда в СССР дубленки стоили по тысяче рублей при зарплате в сто пятьдесят, да и тех не было. А в Афгане этих дубленок завались. Вот афганцы их и возили сюда, продавали, а туда увозили то, чего там нет: часы, калоши, утюги, примусы, всякую ерунду, которая у нас за товар не считалась, а там ценилась сильно. Восторг восточного человека – торговля. Остальное суета…

За четыре года службы привыкли, что мы никто – бесплатная рабочая сила на кухне и караульные, иногда почитывающие учебники по юриспруденции. Ты же просто солдат, чья голова забита всякими ненужностями типа уголовного процесса и криминалистики, но куда употребить многочисленные знания – не совсем понятно. Притом было полное ощущение, что так будет веки вечные. Горы сотрутся в пыль, и моря высохнут, а мы все будем ходить в караулы и на кухню…

И тут практика – сначала следственная, потом прокурорско-судебная. И вот ты попадаешь в совершенно другое качество. Тебя объявляют приказом и. о. следователя, выдают прокурорское удостоверение, по которому к тебе ни один патруль докопаться не может, поскольку особый статус. И ты из черного раба превращаешься в белого – нет, пока еще не господина, но так – господинчика. Офицеры, которые тебя гоняли, что ты им честь не так отдаешь, не так свистишь, не так голос подаешь, уже смотрят с опаской: а что ты, сволочь такая, накопаешь в его войсковой части и лично на него? Конечно, он может тебе попенять, что ботинок твой не чищен, но сделать ничего не может без риска превышения полномочий. Красота!

И тут выясняется, что голова у тебя забита вполне востребованными знаниями. И учили тебя неплохо.

В первый же день работы следователем я расколол взяткодателя, которого безуспешно колола вся прокуратура.