Адвокат, адвокат, он ворюге – друг и брат - стр. 15

Постоянно нам привозили лекторов на скользкие темы. Помню политобозревателя Бовина, который забылся и начал такое молоть, что для нас попахивало бы знакомством с особым отделом. Привозили артистов. Показывали фильмы. В общем, старались делать из нас относительно разносторонних людей, за что я благодарен моей альма-матер.

Если у тебя чего-то нет, скажи об этом прапорщику, насмеши его.

Материально наша обалденная элитарная престижность не ощущалась никак.

Взять нашу столовую. В отличие от столовок войсковых частей, где за деревянным столом сидело по десять бойцов и ели они алюминиевыми ложками, у нас внешне все вроде бы было чинно и благородно. Располагались мы по четыре человека за столом, столовые приборы были из нержавеющей стали. Но вот сколько потом я ни ездил по войсковым частям, нигде не видел, чтобы кормили настолько отвратно. В алюминиевых бачках нам раздавали свалявшуюся перловку или макаронные рожки, такие склизкие, что мы их для пущего аппетита сравнивали с опарышами. На стол на всех ставилась одна миска якобы с мясом, где в каком-то машинном масле плавали куски неопределенного происхождения, часто со щетиной.

Шрам на моей руке – это я порезался, когда таскал замороженные до каменного состояния австралийские туши то ли кенгуру, то ли баранов – еще с пятидесятых годов, из госрезерва, которыми нас кормили. Тайна, что это было за мясо такое, так и осталась до конца не раскрыта.

По воскресеньям нам давали вареные яйца. Уж ими мы наедались вдосталь, поскольку ели за себя и за своего боевого товарища, находящегося в увольнении в городе. По самым большим праздникам давали котлеты, по вкусу годные, но настолько это было редко – мы в ресторан «Пекин» чаще ходили.

Спасением был чипок – так назывался в народе буфет. Там мы обычно покупали яйца с майонезом или просто сырое яйцо, которое разбалтывали в стакане, мешая с накрошенными кусками хлеба. А еще там были шикарные эклеры. Правда, это все стоило денег, а получали мы тогда по семь рублей в месяц, на старших курсах по пятнадцать. Но на столовке нашей долго не протянешь. Так что тратили деньги на еду.

Объяснялось это безобразие со жратвой просто. Зампотылу был армянин-полковник в шапке-аэродроме и очень богатый.

Прапорщики наши – это отдельная песня. Они как мыши опустошали вещевые склады. Куда они девали сапоги, наволочки, простыни – просто непонятно. Но воровали они неустанно и неразборчиво – все, что попадется на глаза. Ходил анекдот – все, что создано советским народом, принадлежит прапорщику.

Закончилось все это дело для них плачевно. Схема была такая. Разворовываешь львиную долю своего склада в Военном институте. Перед ревизией звонишь такому же прапорщику из Академии Фрунзе и из других академий и завозишь грузовиками с их складов имущество, чтобы отчитаться перед комиссией. Когда же у них проверка, помогаешь тем же. Особисты, видимо, прочухали это, и были организованы одновременные встречные проверки во всех академиях. С последующими уголовными делами.

Наш военный историк, будучи дежурным по институту, помню, поймал прапорщика, тащившего домой украденный солидный шмат мяса, и чуть ли не пинками гнал его по территории. Правда, и после этого мяса в тарелках больше не стало.