Адриан Моул: Годы прострации - стр. 12
– Я курю с тринадцати лет. В пятнадцать я носила перчатки выше локтя, и у меня был черепаховый мундштук.
– Сейчас бы тебя за это линчевали, – буркнул отец.
– Кто? – спросил я.
– Эти козлы из защиты прав животных, что спасают проклятых черепах.
– В шестнадцать, – продолжала мать, – я ходила в джаз-клуб «Отвязный звук» в Норидже. И там я впервые выкурила «Голубой диск»[14].
– А я к шестнадцати годам уже вовсю смолил самым крепким «Кабестаном» без фильтра, – похвастался отец.
Услыхав, что за стенкой Георгина с Грейси орут друг на друга, я ушел, оставив родителей предаваться табачным воспоминаниям.
На нашей половине разгоралась очередная абсурдная стычка на тему «что надеть». И почему моя дочь всегда норовит нарядиться каким-нибудь диснеевским персонажем? Это не ребенок, а мечта мерчендайзера. Мне никогда не забыть ее первый день в школе: учительница категорически не одобрила костюм пирата, и мы целую вечность разжимали крошечные пальчики Грейси, которыми она стискивала абордажную саблю.
– Почему я не могу надеть костюм Динь-Динь? – кричала Грейси.
– Можешь, но только без крыльев, – отвечала Георгина.
– У фей должны быть крылья, без них они не умеют летать, – упиралась Грейси.
– Ты не наденешь эти дурацкие крылья, – рявкнула ее мать. – В прошлый раз в пабе ты смела этими крыльями все до единого бокалы с соседнего столика, а твоему папе пришлось выложить двадцать пять фунтов в возмещение ущерба.
– Ладно, – вопила Грейси, – если я опять что-нибудь уроню, отдам соседям миллион фунтов из моего банка.
Мы с Георгиной сконфуженно переглянулись. Деньги в уплату за электроэнергию в этом месяце мы добыли, сняв их с целевого дочкиного счета «Капитал будущего». Грейси решительно затопала к себе в комнату и вернулась в костюме Динь-Динь и крыльях. У меня не хватило духу протестовать. Когда Грейси спросила: «Я красивая, правда?» – я размяк и ответил «да».
Георгина рассвирепела: якобы я намеренно вступаю в преступный сговор с ребенком с целью подорвать ее родительский авторитет. Взяв кухонное полотенце, я начал вытирать посуду, помытую женой, и ни один мускул не дрогнул на моем лице, пока она гневно перечисляла действительные и мнимые минусы нашей жизни. Этот длинный список я успел выучить наизусть:
Выгребная яма.
У нас нет машины.
В книжном магазине я зарабатываю гроши.
Ей надоело есть овощи со своего огорода, которые вдобавок она сама же и выращивает вместо того, чтобы слушать радио «Скай».
Ее воротит от вкуса и текстуры хлеба, который я пеку дважды в неделю.
В Мангольд-Парве живут одни дебилы.
Она стесняется давать людям свой «свинский» почтовый адрес.
Ее достали мои родители, которые постоянно вмешиваются в нашу жизнь.
Закончив, Георгина села и заплакала – навзрыд, как ребенок. Я даже испугался. Грейси вылезла из проблемного костюма Динь-Динь и помахала сверкающей палочкой над головой матери, будто волшебством можно унять слезы.
Я не знаю, как сделать мою жену счастливой.
В «Медведе» мы с Грейси большую часть времени провели вдвоем. Георгина и мать с отцом курили снаружи под дождем в компании прочих постоянных клиентов. А Том Уркхарт, хозяин паба, беспрестанно ворчал:
– Эта антикурительная брехня прикончит «Медведя».
Обед разочаровал. Переваренная еда вязла на зубах, создавая физическую преграду остроумной беседе, – подозреваю, по той причине, что Ли Грант, повар, постоянно выбегал на улицу, чтобы затянуться сигаретой. В придачу Грейси завела бесконечный рассказ о мальчике из ее класса по имени Мейсон, который живет в муниципальном доме. Этот Мейсон принес из дома завтрак: два пакета чипсов, бутылку колы, пакетик леденцов и сырные палочки. И тогда директриса миссис Булл собрала младших школьников, вывела вперед Мейсона и, демонстрируя содержимое его коробки для завтраков, гневно осудила каждый продукт. «Словно открыла ящик Пандоры», – мелькнуло у меня в голове… И кстати, как же давно я с ней не разговаривал, с Пандорой, той, у которой фамилия Брейтуэйт. Наверное, полгода. Пусть я и вспоминаю о ней по нескольку раз на дню, но я – гордый человек и жду, пока она сама позвонит. В окно я увидел, как к курильщикам, мерзнувшим под моросящим дождем, присоединился Хьюго Фэрфакс-Лисетт, наследник Фэрфаксхолла. Затянувшись сигаретой, Георгина откинула голову назад и выпустила подряд несколько колец – этим трюком она всегда веселит публику на вечеринках. На лице Фэрфакс-Лисетта отразилось восхищение, тогда моя мать расстегнула верхнюю пуговицу своей блузки из синтетического атласа.