Адмирал Колчак. Драма Верховного правителя - стр. 24

.) был принужден прекратить операции… Постановка русскими морскими силами мин перед Босфором производилась мастерски… Можно было только удивляться ловкости и уверенности, с которыми русские сами избегали своих собственных раньше поставленных мин… Пришлось сократить железнодорожное движение, освещение городов, даже выделку снарядов. При таких безнадежных для Турции обстоятельствах начался 1917 год. К лету деятельность русского флота стала заметно ослабевать. Колчак ушел. Россия явно выходила из строя союзников, ее флот умирал. Революция и большевистский переворот его добили”». И заключает от себя: «Его правилом, как активного военного моряка, было нападать на врага, но он всегда умел взвешивать шансы успеха. В войне на море ему неизменно сопутствовало военное счастье, и операции, которые он вел, всегда были успешны. Не случись революции, Колчак водрузил бы русский флаг на Босфоре»[28].

Флагманский линкор Черноморского флота «Императрица Мария»

1916

[Из открытых источников]

Скептики могут сказать: конечно, ведь Смирнов был другом и ближайшим соратником Колчака (флаг-капитаном его штаба, затем начальником штаба, а в годы Гражданской войны – морским министром его правительства), вот и «восхвалял» его. Однако мнение Смирнова подтверждает контр-адмирал А.Д. Бубнов, служивший в тот период в Военно-морском управлении Ставки Верховного главнокомандующего: «Начиная с вступления адмирала А.В. Колчака в командование флотом до июня месяца 1917 года, когда он это командование покинул, ни одно неприятельское судно больше не появлялось на Черном море: весь турецко-германский флот, вернее его остатки, был “закупорен” в Босфоре. С тех пор никто больше не тревожил наших берегов, и нарекания на Черноморский флот прекратились. Установленное вследствие этого полное господство нашего флота на Черном море открывало и обеспечивало широкую возможность крупных наступательных операций… Все это показывает, сколь правильны были оперативные требования, которые верховное командование предъявляло Черноморскому флоту, и сколь целесообразны были решения о смене адмирала А.А. Эбергардта и назначении адмирала А.В. Колчака на его место. Для историка же это может послужить отличным примером влияния личности начальника на войне»[29].

А вот что писал вице-адмирал Д.В. Ненюков: «В Черном море вступление в командование адмирала Колчака вызвало громадное оживление. Энергичный адмирал, которого сразу прозвали железным за его неутомимость, заставил всех кипеть, как в котле»[30].

Предоставим также слово контр-адмиралу В.К. Пилкину, написавшему в эмиграции очерк «Два адмирала» о самых популярных русских адмиралах Первой мировой войны – А.В. Колчаке и М.К. Бахиреве: «В наружности его было что-то орлиное… взгляд был орлиный. Выражение лица было суровое. При этом неожиданно, удивительно приятная, мягкая веселая улыбка.

…Колчак был воином… Он не был спокойным и хладнокровным, как Бахирев. Большой недостаток в военном человеке. Но у него были качества, которых не было у Бахирева: была инициатива, была смелость замысла. Колчаком был задуман и приведен в исполнение ряд смелых и опасных операций, в которых он принимал почти всегда личное непосредственное участие. Немцы не хотели верить, что русские моряки на старых калошах – судах, принимавших участие еще в японской войне, современники которых у немцев давно уже стояли блокшивами в их портах, если не были разобраны – осмеливались в зимние ночи, пробиваясь через лед, выходить в море и под самыми неприятельскими берегами, на немецких путях сообщения ставить мины, на которых один за другим взрывались суда неприятеля. Во всех этих походах Колчак обнаруживал упорство и настойчивость в достижении поставленной цели… Доблесть Колчака не нуждалась в рекламе.