Ад находится у океана - стр. 36

– Эв, Эв, – произнес Сава и постарался, чтобы голос не дрожал от ярости, – ты ведь знаешь: это строжайше запрещено. Только имя и отчество, помнишь? Это вопрос уважения. А без этого в школьных дебрях никуда, сам понимаешь. Отдай мне тетрадь по-хорошему, и мы вместе посмотрим, как она горит.

Какое-то время они настороженно приглядывались друг к другу. Хватило бы и малейшего шороха, чтобы один бросился удирать, а второй с рычанием кинулся следом. И на этот раз их ничто бы не остановило, даже чье-либо присутствие.

Внезапно Эву осенило, и он скороговоркой выпалил:

– Мама запретила тебе ее трогать. Ни за что! Никогда! Ни при каких обстоятельствах!

Упоминание Беаты, к удивлению Савы, имело мощный успокаивающий эффект. Гнев мгновенно утих, уменьшившись до справедливого огонька, вызванного неподобающим поведением отпрыска. Сверх того, опять разболелось колено.

Пару лет назад с Савой на пробежке приключилась неприятность. Конечно же, не такая трагическая, как с Алисией Абиссовой, но всё равно довольно-таки досадная. Спускаясь с пригорка, Сава угодил правой ногой в сусличью нору, которой еще вчера не было. В результате тело подалось вперед, а колено – назад. Помнится, Беата в больнице сказала, что спорт – это не для всех. Схожим образом она вроде бы высказалась и про смерть Алисии Абиссовой.

Сава удивленно заморгал. О чём он только что толковал с Эвой? Явно о каком-то проступке. Пришлось приложить недюжинное усилие, чтобы вспомнить о том, что случилось в столовой. Это пугало. Похоже, с памятью дела обстояли всё хуже и хуже. «Не мешало бы показаться врачам, – с неохотой признал Сава. – Заодно и колено пусть осмотрят».

– Почему ты замер, Эв? Или рассчитываешь, что директор школы сам к тебе пожалует?

– Нет… Савелий Адамович, я просто… споткнулся.

– Вот и отлично, идем.

Через минуту они уже стояли у двери, за которой для любого учащегося начинались равнины унижений.

2

Кабинет директора имел на двери самую что ни на есть непритязательную табличку. Она сообщала посетителям, что внутри обитает такой зверь, как «ДИРЕКТОР ШКОЛЫ». Без фамилии, имени или отчества. И Владлену Григорьеву нравилось ощущать себя эдаким мифическим существом.

Разумеется, все знали, как выглядит человек, занимающий эту должность. И всё же порой случалось так, что в школьные земли забредал охотник, понятия не имеющий о роде, комплекции и нраве зверя, которого выслеживал. Именно поэтому Владлену нравилось находиться вне стен собственного кабинета – чтобы, так сказать, воочию понаблюдать, как посетитель его ищет, справедливо полагая, что директором может оказаться кто угодно.

Но сейчас «школьного зверя» изловили прямо в логове.

Дверь кабинета отворилась без какого-либо постукивания, и вошел сосредоточенный Сава, подталкивая перед собой сына.

Владлен в этот момент просматривал акт о списании, готовясь утвердить его. Больше он, разумеется, поражался. Изумление вызывало количество списываемых рулонов туалетной бумаги и бумажных полотенец за месяц. Он словно управлял огромной общественной уборной, занимающей несколько этажей и в которой, как ни крути, можно было пообедать и почитать. И необязательно вне стен туалетной кабинки.

– Вот это улов, – со скепсисом заметил он, откладывая бумаги.

– Здравствуйте, Владлен Маратович.