Ад находится у океана - стр. 10

– Я… подумал, что забыл…

– Забыл – что, приятель? – вежливо поинтересовался мужчина с деталью в газете. – Не голову же? Вижу, она на плечах. Так что же это?

– Ключи от дома, – наконец выдавил Эва. Он вжался в щель между сиденьем и окном, ожидая, что его будут ругать.

Мужчина с деталью в газете покачал головой и отвернулся. Его примеру последовали остальные.

Лицо водителя порозовело, а сам он сдавленно хохотнул.

– Господи, ну и напугал ты меня, парень. Небось, и спишь беспокойно, да? Это всё из-за женщин. Лучше выброси-ка их из головы и купи себе автобус. Купи-купи, пока не поздно. – Он еще раз приглушенно хохотнул и с видимым облегчением вернулся на место.

Автобус тронулся, и Эва, смущенный и растерянный, опять повернулся к окну.

Мешок по-прежнему дрожал под градом ударов. Из дверей магазинчика, торговавшего цветочным чаем, выскочил старик в поношенном комбинезоне. Он быстро сбежал по ступеням и накинулся на детей, что-то беззвучно выкрикивая. Эва обмер. Дети посмотрели на старика с хитровато-осведомленным видом. Казалось, еще немного, и они набросятся на него. Но этого не случилось, и дети просто разбежались, оставив мешок в покое – теперь уже кровоточащий, бессильно распластавшийся на тротуаре.

«Происходит ли это на самом деле?» – спросил себя Эва.

Скучающие лица пассажиров уверяли, что мир остался без изменений. Вокруг всё так же лениво ползла жизнь, уносясь в прошлое вместе с городским пейзажем, исчезавшим за окном. И ничего интересного во всём этом не было, кроме телевидения, выволочек и редких приятных спазмов в постели или придорожном туалете.

Эва потянулся к рюкзаку и вытащил толстую красную тетрадь в твердой обложке, похожую на гроссбух. На лицевой стороне тетради грубыми каракулями было выведено одно-единственное слово: «ЭТХАЛСИОН». Он еще раз взглянул в окно. Чтобы увидеть старика и мешок, пришлось прижаться носом к стеклу.

На глазах Эвы старик взял вздрогнувший мешок за горловину и забросил за спину, нисколько не боясь запачкать комбинезон кровью. Улыбнулся. Изо рта потекло что-то черное, пачкая подбородок и капая на грудь.

Всё скрылось за поворотом, и Эва, вооружившись ручкой-роллером, распахнул тетрадь. Подумал, что сейчас можно ничего не писать. Да и для чего? Виде́ние явно не планировало преследовать автобус, а значит, не было необходимости марать страницы. Немного поразмыслив, Эва пришел к выводу, что будет лучше, если он всё-таки продолжит держаться выработанной привычки.

Он склонился над чистой страницей и аккуратным почерком быстро вывел:

«20 мая, пятница, утро.

Дети били прутами мешок прямо на улице. На вид каждому не больше 10 лет. Все очень злые, даже две девочки. Этого никто не видел, кроме меня и еще, наверное, старика. Что было в мешке? У меня есть три предположения.

Первое: там корчилась собака, чьи лапы перетянули проволокой.

Второе: там находился другой ребенок. Возможно, провинившийся перед остальными.

И третье: в мешке клубилась темнота. Ее никто не любит, особенно когда она прячется под кроватью, а посему выходит так, что в мешке ей самое место.

Правды я не знаю. В любом случае это были плохие дети. Мне бы не хотелось встретиться с ними в школе, но я почти уверен, что не увижу их там.

Детей напугал старик. Он тоже был странным. Мне показалось, что это – парень, состарившийся раньше времени. У него изо рта текло. Это было похоже на табачную жвачку. Такую обычно жуют старшеклассники на заднем дворе. Жуют и пускают ужасную, темную отрыжку. Вот бы их тоже засунуть в мешок, а директору дать палку.