Ад для творца - стр. 4
Рев пылесоса давно затих, но тишина не приносила покоя. Почти сразу же из кухни, где Нафиса включила телевизор – этот вечный рупор тревог и пропаганды, – донесся ее раздраженный, надтреснутый голос, комментирующий очередной выпуск новостей:
– Вот, опять! Опять показывают! Дроны какой-то город атаковали… Десятки погибших… Господи, когда же это все кончится! А тебе, конечно, нет никакого дела до нашего ребенка! Вся твоя жизнь – эти твои игрушки да побрякушки! Ты просто бежишь от реальности, Салих, прячешься в своих нотах, как страус в песок!
Салих снова тяжело, прерывисто вздохнул. Что он мог поделать? Разве он, простой композитор, винтик в огромной государственной машине, в силах остановить эти войны, прекратить это глобальное, рукотворное безумие? Да он не мог усмирить даже бурю в собственном доме, погасить пожар одной-единственной семейной ссоры! Он – всего лишь сочинитель мелодий. Пылинка в вихре истории. Он… творец музыки… Музыка… творец…
И тут, в этой бездонной пропасти отчаяния, бессилия и вины, в мозгу что-то щелкнуло, переключилось. Словно в кромешной, непроглядной тьме души вспыхнула ослепительная, нестерпимая молния, на одно бесконечное мгновение осветившая ему путь – путь к спасению. Разница между бессилием и возможностью, между разрушением и созиданием, между отчаянием и надеждой предстала перед ним с такой оглушающей, такой первозданной ясностью, будто перед внутренним взором хлестнули огненные плети, сжигая всю шелуху сомнений и страхов. И Салих инстинктивно, судорожно ухватился за один из этих пылающих концов, вцепился в него мертвой хваткой, как утопающий хватается за соломинку. Идея, сначала смутная, как предрассветный туман, начала обретать форму, кристаллизоваться, просачиваясь сквозь толщу боли, обид и разочарований, как чистый родник сквозь камни.
Он должен написать Мелодию. Не просто красивую, трогательную музыку, каких написал уже десятки. Нет! Нечто несоизмеримо большее. Нечто невиданное. Мелодию, обладающую силой – реальной, почти физической силой! – очищать человеческие души от скверны ненависти, злобы и агрессии. Мелодию, способную остановить любые распри, любые конфликты – от мелких кухонных ссор до глобальных, истребительных войн. Эта музыка должна была стать не просто усладой для слуха, а своего рода психотронным оружием добра, катализатором, пробуждающим в людях самые светлые, самые глубинные, самые человеческие чувства: любовь, сострадание, эмпатию, уважение друг к другу. И тогда… о, тогда! – в семьях воцарится мир и понимание, прекратятся бессмысленные войны, а те, что уже полыхают, утихнут сами собой, как лесной пожар под спасительным ливнем. Все люди на этой измученной планете будут жить в гармонии и единстве, как братья и сестры единой семьи человечества.
На одно ослепительное мгновение эта мысль показалась ему величайшим откровением, гениальным прорывом, настолько простым и очевидным в своей сути, что Салих даже горько пожалел, что не додумался до этого раньше, годы, десятилетия назад! Действительно, создать Музыку, способную исцелить мир, спасти человечество от самоуничтожения, – что может быть более значимым, более высоким, более прекрасным предназначением для творца?! Но уже в следующую секунду охватил ледяной холод сомнения. Это казалось невозможным, неосуществимым, бредовой утопией, красивой, но совершенно нереальной, инфантильной мечтой. Легко сказать – написать такую Мелодию. Но как?! Какими нотами, какими гармониями, какими тембрами можно достичь такого эффекта? Это все равно что пытаться силой мысли сдвигать горы, стать невидимым или научиться летать без крыльев и машин – заманчиво, волнующе, но абсолютно фантастично.