Аборигены галактики - стр. 31

Экран погас, растворился в воздухе. Лорд повернулся к Коршунову.

– Я лечу в интернат! – тут же заявил Тимур.

Лорд не спорил. Только предупредил:

– Без оружия. И ты пальцем не пошевельнешь, что бы там ни увидел. Разбираться с ними будем уже на космодроме, – даже в большой глиф двести восемьдесят шесть детей они не втиснут. Ты, главное, тяни время. Уговаривай, чтобы заложниками с собой они взяли только воспитателей. В крайнем случае – наших, земных ребятишек. И… удачи, Тим!

Никогда в жизни Коршунов не гнал глиф на такой скорости. В Верхний Тагил он успел за две минуты до установленного Харротом срока. Однако купол аэродрома не спешил раскрываться, впускать машину. В ожидании прошло еще полминуты. Минута. Две. Тимура начал колотить мелкий озноб. Возможно, террористы специально медлят, подстраивают «опоздание»? Потому что им хочется хоть кого-то убить для острастки!

Он набрал номер видеокомма в директорском кабинете. Нет ответа.

Наконец лепестки смилостивились, разошлись. Тимур поспешно опустил машину, заглушил двигатель. Открыл сегмент колпака кабины. И тут же распахнулась дверь коридора. На поле выбежал… нет, не террорист. Голенастая девчонка в синем форменном платье. Римка!

– Тим, это ты?! Здорово! У нас все хорошо! Мы с ними сами справились, без Кей-Кей!

Коршунов быстро огляделся по сторонам. Остановил взгляд на двух прогулочных «Ласточках» в дальнем углу аэродромного поля. Террористы вполне могли притаиться там – раз у них бластеры.

– Римма, быстро залезай в машину, – скомандовал вполголоса.

– Тим, ты чего?! Я же говорю – все хорошо! Ты что, мне не веришь? Ладно, смотри.

Дверь вновь открылась. Тимур напрягся, разглядев массивную черную фигуру. И тут же его челюсть отвисла сама собой.

Харрота волокла, ухватив за отвороты плаща, девушка-воспитательница. Та самая смысловица, Утренняя Роса. Она была одного роста с ракшасом, но заметно тоньше, уже в плечах, легче. Тем не менее труда ей ноша, кажется, не доставляла.

Тимур, опомнившись наконец, выбрался из машины.

– Здравствуй, друг Тимур, – поприветствовала его индианка. – Как я и надеялась, мы снова увиделись.

Она бросила бесчувственное тело ракшаса к ногам Коршунова.

– Что с ним? – спросил Тимур.

– Очнется. Твоему вождю интересно будет его допросить.

– А остальные? Еще трое?

– Бесполезны. Они хотели убить девочку, свою соплеменницу. Пришлось их остановить. Нельзя убивать своих соплеменников.

– Что вы с ними сделали?

Тимур ждал ответа от смысловицы, но Римма ее опередила:

– Мы их убили!

Ботто, по кличке Пакостник, не боялся этого землянина в строгом, деловом костюме, немолодого, но гибкого и мускулистого, словно горный пард. На Земле-Родине за шпионаж в пользу врагов Империи Ботто без особых разбирательств вставили бы шланг в задний проход, предварительно залепив все остальные отверстия, и накачивали бы водой, покуда у него не лопнули бы глаза. А здесь, в этом чистеньком и чертовски удобном для жизни мире, Пакостнику ничего не грозило. Пожурят, сделают какой-нибудь укольчик и отпустят с богом. Да еще пожалеют, бедненького, сочувственно расспросят, как он дошел до жизни такой. На этот случай у Ботто была наготове трогательная история о голодном детстве, проведенном в Крысиных трущобах; о матери-прачке, руки которой с пятью кольцевыми шрамами на каждом запястье распухали от едкого мыла и холодной воды; об отце, пропивающем все, что ему удавалось украсть, и в пьяном угаре избивающем единственную жену и многочисленных детей, болезненных и тощих; о шайке, в которую пришлось вступить, чтобы выжить и прокормиться, когда мать слегла, а отца зарезали в пьяной драке; о тюрьме на Зловонном острове, где отбывающие уголовное наказание изготавливали химическое оружие для очередной войны, а божедомы варили из насмерть отравленных заключенных мыло. Историю эту Пакостник уже рассказывал сотрудникам ихнего Контакт-Центра там, на Земле-Родине, когда очень хотел убедить их в том, что его, здорового с виду парня, следует немедленно эвакуировать сюда, на Великую Небесную Землю. Тогда получилось, получится и сейчас. Не сошлют же его обратно, это ведь, как они говорят – не хумманно…