А внизу была земля 2 - стр. 4
– Переведи, – в свою очередь потребовал я, – оружие мы сдавать не будем, а на броню к вам сядем, еще как сядем, и вы нас отвезете на нашу базу.
Арабы посовещались, затем второй спросил:
– Кака ваша базу?
– Хмеймим, – в очередной раз повторил я, и мой ответ, похоже, так рассмешил спрашивавшего, что он не выдержал и прыснул. И этот смех мне не понравился, очень не понравился, больше, чем их не слишком радушное гостеприимство.
– Хмеймим? – переспросил главный и, заставив себя прекратить смеяться, уже зло выпалил: – Вы ушел от туд четыр месяц позади!
– Как ушли? Как четыре месяца? Мы же… – я хотел сказать, что мы совсем недавно оттуда вылетели, и вдруг осекся, пришло понимание: мы опять провалились куда-то не туда. Но почему? Неожиданно в голове прояснилось (соображал я довольно быстро). Казалось, перед глазами мелькнули кадры старой кинохроники – ветер несет по песку фотографию… еще одна катится навстречу, вспышка света… – Ну, Бубликов, ну тварь, убью! – заскрежетал я зубами, сообразив, по чьей вине мы вновь опустились ниже плинтуса. Вот только с этой «торжественной» встречей разберусь и сразу убью! Руки у меня так и зачесались. И что теперь делать? Мать моя женщина!
– Перестан валять ванька! – акцент у второго араба был жуткий, но смысл закладывался правильный. – Я знать, вы спецназ. Я понимать. – Он вновь перешел на арабский, и первый солдат начал говорить, по-видимому, переводя и повторяя его слова.
– Мне нет дела до ваших тайн. Но наше командование должно знать, что вы делали в нашей стране. Вы же не договаривались за нашей спиной с нашими врагами?
Я отрицательно покачал головой. Все происходящее мне не нравилось, абсолютно не нравилось, не сказать как не нравилось. Ужасно не нравилось.
– Сложите оружие?
Я вновь отрицательно покачал головой и подавил в себе желание оглянуться назад, но и без того, по потокам накатывающей из-за спины пыли, было понятно – наша вертушка готова взлететь, вот только кто ей это позволит? Ствол БМП да и наверняка обоих БТРов были направлены в точности на ее бок. Бодаться с потенциальными друзьями не хотелось.
– Вы нас отпустите? – задал я вопрос, сам еще не решив, что нам делать и как быть дальше.
– Отпустить? – араб-переводчик повернулся к арабу-командиру, они о чем-то переговорили.
– Нет, не можем. Вы русские, и мы всегда любили русских, но вы нас предали! – в сердцах выпалил переводчик. – Россия отказалась от нас. Вывела войска. Вы согласились отдать нашего президента Асада в руки международного трибунала. Мы проливаем кровь, а вы обделываете какие-то свои делишки.
– Мы, – я указал рукой на себя и обвел ею же позиции своих ребят, – не сделали ничего, что вредило бы вашему президенту. Отпустите нас, и мы исчезнем так же, как и появились.
– Вот именно, исчезнете, а что нам от исчезнувших спецназовцев? – собеседник, выглядевший и без того угрюмым, набычился. Палец на спусковом крючке заметно подрагивал. Я понял, он боится непредсказуемости развития событий больше, чем я. – Вы сдаете оружие и едете с нами.
– Нет. Оружие мы сдавать не будем.
– Мы не спрашиваем вашего желания, мы требуем… – переводчик остановился, одернутый властным голосом командира. Оглянулся и какое-то время молча его слушал, затем повернулся ко мне и демонстративно поставил автомат на предохранитель.