А сыграйте что-нибудь повеселее! - стр. 5
– Так, почему сидим? – с ходу деловито осведомилась Ангелина Любимовна. – Да еще и в короткой юбке… Вы опять… Нельзя!
Сомневаюсь, что Железная Леди знала мое имя, но она точно помнила, что я – злостная нарушительница. Мини-юбка считалась куда более тяжким преступлением, нежели стульчик на палубе или даже подкармливание чайки печеньем.
– Так нет же никого! Туристы все на берегу. – Я попробовала выстроить линию защиты, но получалось неубедительно: под строгим взглядом Ангелины Любимовны мои аргументы словно повисли в воздухе.
Чтобы хоть как-то минимизировать последствия своего чудовищного проступка, я носком туфли начала запихивать свалившиеся крекеры под стул.
– У нас едут пенсионеры-иностранцы, – не слушая меня, продолжала Железная Леди. – Им противопоказан стресс. Ночью одному французу было нехорошо.
Тут она зачем-то внимательно оглядела мои ноги. Посмотрела на них так, словно причиной плохого самочувствия «одного француза» стали именно мои конечности. Вспомнив ночной шторм, а также вчерашних немецких старушек, я посчитала выводы Ангелины Любимовны несколько поспешными, но спорить не рискнула.
Абсурд ситуации состоял в том, что на вечерние программы артисты могли одеваться как угодно: будь то прозрачная юбка или глубокое декольте. Это даже поощрялось начальством. «На работе вы должны выглядеть сногсшибательно», – говорили они. А вот в иных ситуациях предполагалась скромность и даже незаметность.
Железная Леди еще раз смерила меня уничтожающим взглядом и двинулась дальше, а мне не оставалось ничего другого, кроме как вернуться в каюту. Заглянув в телефон и убедившись в полном отсутствии сети, я решила сойти на берег. Для этого нужно было пройти через несколько теплоходов. Наш пришвартовали дальше всех. Я с интересом рассматривала интерьеры соседних кораблей. Каждый из них отличался чем-то своим. Где-то ковролин и картины на стенах, где-то – модный хай-тек. Какие-то возили только русских туристов, другие специализировались исключительно на иностранных группах. Стояли здесь и совсем новенькие теплоходы. Они сверкали, лоснились, радовали глаз бассейнами на верхней палубе и вышколенным персоналом. Наш был попроще.
Причал пустовал – туристы уже разошлись по экскурсиям. Почти сразу после деревянных подмостков располагались лотки с рыбой. Копченая форель, лещ, сиг и окунь. Несколько неопрятных личностей, изрядно напившихся вчера и едва протрезвевших сегодня, бродили как неприкаянные. Ничего удивительного: короткие рейсы на Валаам выбирают либо паломники, либо любители веселого отдыха.
Миновав рыбный ряд, я проследовала уже привычным маршрутом – по дорожке вглубь леса, – глазея по сторонам и вбирая в себя цвета, запахи и звуки. По веткам резво скакали белки, в листве беспечно щебетали птицы. Они словно звали идти дальше и, доверяясь им, я все больше отдалялась от корабля. Погружалась в иную реальность, где миром правили камень, вода и деревья. Огромные сосны чуть раскачивались, тихонько поскрипывая. Сквозь их крону проглядывали солнечные лучи и едва виднелось нежно-голубое небо.
В период навигации наш теплоход частенько заходил на Валаам, и каждый раз остров менялся, играя все новыми красками. Я не очень разбиралась в растительности, но от экскурсоводов знала, что монахи высадили здесь много деревьев, нехарактерных для карельской тайги: туи, пихты, кедры, лиственницы, даже барбарис. Некоторые из растений с усердием цеплялись за скалы, и видеть это было удивительно: деревья словно подавали людям пример стойкости и желания жить.