А может, я умею? - стр. 8
- Ему только не говорите, что у него смешная машина. Григорий Сергеевич считает, что машина у него - верх брутальности.
- Нет, я понимаю, что это хороший, дорогой автомобиль… - девушка окончательно засмущалась. – Просто… Спасибо за цветы, - закончила тихо.
- Пожалуйста, - с каждой секундой разговора, с каждым сказанным словом настроение у Гоши все улучшалось. – У меня вот никакого списка нет, поэтому я все еще смиренно жду, когда вы скажете мне свое имя.
Она снова смотрела на него поверх очков – но только совсем не учительским, а каким-то слегка растерянным взглядом, а потом и вовсе сняли этот уродливый темно-коричневый старушечий пластик с лица. Глаза у нее оказались большие, темно-серые и круглые. Почти птичьи.
Девушка встала, достала с полки в шкафу стеклянную банку, налила в нее воды из чайника и туда поместила шуршащий целлофан с тюльпанами.
- Ираида, - ответила негромко. И чуть уверенней и громче дополнила: - Павловна. Ираида Павловна.
- Да ладно! – Георгий откинулся на стуле так, что даже стукнулся затылком о стену. Недоверчиво уставился на девушку. - И-ра-и-да?! Живого человека не могут звать Ираида!
- В честь бабушки назвали, - ровно ответила она. – Но называют меня все, конечно, Ира. Или Ирина.
- Нет, как все – это я не люблю. Ираида Павловна, может, хоть в честь праздника вы угостите меня чаем с тортом?
- Нет торта, - ответила она.
- Как – нет?
- Вот так. Жильцы не хамят, извинений в виде тортов не приносят. Жизнь – боль.
Гоша расхохотался. А она забавная. Симпатичная и забавная.
- Надо исправить.
- Не надо, - неожиданно серьезно ответила она. – И тортов не надо, и всего… остального. Спасибо вам, Георгий Александрович, правда. И за цветы, и за… другое. Но мне работать надо.
Господи, ему что, только что отказала дворничиха? Симпатичная, глазастая, но… дворничиха?! Жорка, Жорка, как ты такой жизни докатился? Что напрашиваешься на чай к дворничихе, а тебе в этом отказывают. Новый опыт – это, безусловно, прекрасно. Но не до такой же степени.
- Не смею мешать, - он легко поднялся с места. – Всего наилучшего.
- И вам тоже. Да. И спасибо. До свиданья.
Растерянность в ее финальных словах все-таки доставила ему удовольствие.
2. Глава 2. И все-таки жаль, что мы так и не заслушали начальника транспортного цеха. Ну, хоть посмотрели.
- Скажите, много ли карьерных возможностей в работе дворника?
- Хотите попробовать?
Георгий смотрел на протянутую ему лопату.
- Я предпочитаю экспертное мнение от первоисточника.
- Зря, - она поправила свою черную растянутую шапку. Нос у нее был покрасневший – не красный. Такая особенность реакции кожи на холод, теперь это очевидно. А вовсе не следствие пристрастия к горячительным напиткам, как он подумал изначально. - Всегда лучше попробовать самому, нежели доверять мнению каких-то там экспертов. – Она зажала лопату подмышкой, неловко полезла в карман куртки и достала пачку сигарет. - Курить будете?
- Не курю. И вам не советую.
- А я, Георгий Саныч, знаете ли, предпочитаю самой попробовать и составить мнение, - она прикурила и с наслаждением затянулась. - Я попробовала. Мне понравилось. Так что - лопатой пробовать будете?
- Спасибо, воздержусь.
***
Георгий не понимал, почему он не может оставить эту девицу с нелепым именем Ираида в покое. Ну какое ему, в конце концов, дело до нее? Но выходило, как в той частушке: «Мимо тещиного дома я без шуток не хожу». Спустя пару дней после разговора про карьерные возможности работы дворником Георгий снова обнаружил себя на пороге каморки консьержки. И со словами «Бог троицу любит» вручил консьержке третий подарок - кружку с надписью «Все нормально с настроением, просто лицо такое». А наутро обнаружил на боку изгвазданной в мартовской грязи машины надпись – прямо по этой самой грязи: «Я люблю тебя, Гоша. Твой Толик!». Причем о наличии этой надписи ему сообщила, давясь смехом, Яна.