75 дней на правом берегу Волги - стр. 15

, есть здесь такой сотрудник лагеря, который занимается оперативной работой. То, что кум выводит на разные разговоры никого не удивишь, понятно, что вербует или информацию собирает. Занимается здесь в лагере этим старший лейтенант госбезопасности Легаев. Меня тоже вызвали на такой разговор.

– Гражданин Волжин, у тебя есть возможность искупить свою вину перед Родиной. Для этого требуется написать заявление, что ты добровольно желаешь отправиться на фронт защищать Советский Союз от фашистского захватчика. Статья у тебя нетяжёлая, так что вполне подходишь, – начал промывать мне мозги опер.

– Я с превеликим удовольствием, гражданин начальник, – сразу согласился я.

Мой ответ явно удивил, а может разочаровал опера, его лицо от удивления даже вытянулось, а брови поползли вверх. Наверняка ожидал, что я буду всячески отпираться от такого «счастья». Ведь Роман Волжин относился к статусу «блатных», статьи соответствующие – кража и грабёж.

– Даже так? Тогда пиши заявление, на следующей неделе всех добровольцев вывезут, так сказать, будет отправка на фронт, – велел опер, оправившись от удивления.

Подозреваю, что кум не один раз пытался обрабатывать моего родственника на предмет стать стукачом^>37, но наверняка потерпел неудачу, вот и удивился моему поведению и согласию сейчас. Кум отпустил меня, как только я нацарапал на бумаге своё заявление. Выйдя из оперчасти, я задумался. О том, что я решился на добровольца Пепел узнает быстро, у меня могут появиться серьёзные проблемы. А зачем мне проблемы? Правильно, совсем не нужны. Надо прожить в лагере несколько оставшихся дней спокойно. Потому пойдём на хитрость. Как я и ожидал, Пепел дёрнул меня на разговор в первый же вечер.

– Жерех, ты заявление накатал, торопишься служить комиссарам? Понимаешь, что тебя определят в ссученные? – зло и с явной угрозой заговорил со мной авторитет.

– Никому я служить не собираюсь, мне вольным нравится быть. На рывок пойду, как только возможность появится, – ответил я, не отводя взгляда от лица авторитета.

– Тебе же всего три года осталось отзвонить^>38. С чего вдруг такая смена настроения, здесь вполне тепло и уютно? – удивился Пепел.

– Не вижу смысла терять три года. Сейчас война, много возможностей появилось. Те же интенданты на своих складах жиреют, а бог велел делиться, – улыбаясь ответил я.

По выражению лица Пепла заметно, что я здорово его озадачил. Он молчал минуты три, не меньше, о чём-то размышляя.

– Ловкач с тобой пойдёт? – задумчиво спросил Пепел.

– Не знаю, у Ловкача своя голова есть, пусть думает. К тому же срок у него меньше, чем у меня, я ему не отец родной, чтобы решение за него принимать, – ответил я, размышляя о том, пойдёт за мной мой приятель или нет.

– Считаешь, что будет возможность рвануть? – вновь переспросил Пепел.

– Там забора нет, а возможности всегда есть, их только увидеть надо и не прозевать, – я даже ухмыльнутся для убедительности.

– Ладно, ступай мне подумать надо, – закончил наш разговор Пепел.

Я покинул закуток авторитета с мыслью, что надо вновь поговорить с приятелем Антоном, чтобы у него не было ложной информации. Вечером поговорить не получилось, внутри барака не то место, где такие разговоры вести. А на улицу не выйти, бараки стали закрывать на ночь. То, что кто-то в туалет захочет, администрацию лагеря не волнует. Ловкач как обычно сел в карты играть, теперь его до полуночи из-за стола не вытянешь. Я улёгся на нары, решил выспаться, поговорю с приятелем завтра.