75 дней на правом берегу Волги - стр. 14

Настаивать я не стал, решил, что завтра на работе поговорим. На следующий день получили сухой паёк и выехали на лесную делянку. Мы с Антоном расставили петли, в ожидании добычи. Развели костёр и решили побаловаться чайком, так как в лагере у нас статус «блатных», то работа не для нас, хотя я бы не отказался помахать топором. Но как говориться назвался индюком, полезай в суп. Я огляделся, рядом чужих ушей нет, можно и поговорить с приятелем.

– Антон, что думаешь о том, чтобы отправиться на фронт? – осторожно спросил я.

– Да выкинь ты всю эту дурь из головы. На хрена тебе это всё надо? Ты же сам после первой отсидки говорил, что тебе с комиссарами не по пути. А сейчас что с тобой случилось? Нам отбывать срок осталось всего ничего, на одной ноге простоять можно. К тому же припрятаны у нас с тобой рублики-бублики, заживём как люди, в Одессу подадимся, – говорил Антон весело, наверняка сам верит в то, что говорит.

– С блатной жизнью надо заканчивать, Антон. К тому же город Одессу скоро немцы займут. Не будет из этого ничего хорошего, а война может изменить нашу жизнь. Вернёмся, отмывшись от всех грехов.

– Рома, на войне убить могут, при чём быстро и наверняка. Оно тебе надо?

– Убить и в лагере могут. Забыл про Муху и Комара? А иначе придётся ложиться под Пепла, ну или ему подобного. Тебе нравится шустрить на кого-то? Блатная романтика для малолеток, а мы с тобой уже выросли из этого, оба понимаем, что здесь и к чему. Я точно заяву подам, ну а ты сам решай, как тебе быть, – я видел, что переубедить Антона будет трудно, а может вообще невозможно.

– Дурак ты, Ромка. Чего тебе свою голову за комиссаров подставлять. Забыл, как людей забирали краснопузые? У меня дядю забрали за то, чего он не делал, а когда разобрались, то трибунал уже всё решил, даже похоронить не дали, – хмуро произнёс Антон.

А ведь я по сути ничего не знаю о том, что привело парней на кривую дорожку. Забивать голову идеями о светлом будущем не хочу. Я точно знаю, что в будущем нет никакого светлого коммунизма, а через полвека СССР вообще развалится. Воть только сказать другу об этом не могу, не имею права. И вообще, я здесь временно. Выполню свою задачу и вернусь обратно в своё время, если, конечно, перстень найду, чтобы провести ритуал. Я тоже молчал, ничего не говоря Антону. Заводить повторно разговор на тему штрафбата не имело смысла.

Попав в эту, необычную для меня среду, я много наблюдал за людьми. В своём теле, в будущем, я слышал разное про ГУЛАГ, а сейчас имелась возможность увидеть такую жизнь воочию. Ещё месяца не прошло, как я попал сюда. Однажды проходя мимо зэка, которых здесь называют «мужиками», услышал разговор.

– Здесь в лагере можно сказать, что рай. Я в прошлую ходку отбывал под Воркутой, там начальник был просто зверь. Кормёжка такая, что в пору ноги протянуть, – рассказывал один заключённый, который отбывал наказание явно не в первый раз.

Действительно мне не показалось, что здесь в лагере прямо ужас ужасный. На нарах тюфяки^>35, набиваются сеном, вместо подушки то же самое. Но главное раз в месяц меняют. Чехлы от тюфяков стирают. По слухам местных зэка начальник лагеря страсть как не любит клопов. Даже говорят бесится от таких сведений. Имеется баня, чтобы заключённые не завшивели. Да даже взять то, что мы с Антоном занимались примитивной охотой и нам никто не мешал, тоже ведь показатель. Производство налажено. На пилораме пилят шпалы, брус и доски разной толщины. Есть столярный цех, где собирают мебель. Хотя подозреваю, что начальник лагеря делает, что называется деньги. У него даже фамилия подходящая Зельцман. Кроме столярной мастерской имеется подсобное хозяйство, разводят свиней, крупный рогатый скот. Куда девают мясо? Здесь ничего сказать не могу, не выяснял. Что-то попадает в котлы заключённым, но редко и мало. Разве что хвосты и копыта. Охрана питается хорошо, что-то наверняка сдают государству. Опять же те заключённые, что работают на мебельном производстве питаются сносно. За блатных ничего не скажу, сами они работают редко, можно сказать никогда, зато питание приличное. У того же Пепла и его окружения всегда есть чай и сахар. Мой приятель Ловкач тоже не голодает, он картёжник виртуозный. Что надо выигрывает в карты. От своего приятеля слышал, что тело, в котором я сейчас, мог бы стать крутым взломщиком, Пепел хотел в ученики его взять, но что-то пошло не так. Я до сих пор не знаю по какой причине Пепел и Жерех до ссоры дошли, а бойцы Пепла избили моего деда, ну естественно двоюродного. Отношения между политическими и уголовниками простыми не назовёшь. Время от времени уголовники дубасят политических. До массовых драк в этом лагере не доходит, охрана пресекает. Я подозреваю, что уголовники поддерживают здесь тот порядок, который нужен начальнику лагеря. Надеюсь, что я свалю отсюда вскоре. А предпосылки имеются. Часть спецконтингента стали активно вызывать на разговор к куму