500 лет назад – 3.3, или Кавалер ордена - стр. 59
И тут Седов разозлился. На себя, на нож, на мертвую девчонку, на 16 век вообще и Ливонский орден в частности… он зацепил кожу на животе чуть не в горсть, воткнул нож в ранку почти на сантиметр, и повел лезвие, держа его под острым углом к коже, поперек живота. Кто-то охнул возле него, но он уже ни на что не отвлекался, перехватывая, ведя рез дальше, снова перехватывая, даже когда ощутил еще пару толчков, уже слабых, под руками. Ожидаемого жира не было вообще, и перед ним, когда он решил, что достаточно, и отложил нож, раскрылось… ну, вы можете себе представить, что. Он осторожно опустил туда обе руки, ближе к бокам, сведя, нащупал… живое, и потянул на себя. Оно подалось неожиданно легко, и затрепыхалось, вытащенное на свет. И вот тут из него вышел весь запал, как воздух из воздушного шарика… Но и чудинки, и Милана, стоявшие все это время рядом, затаив дыхание, увидели и его внезапную бледность, и уже знакомое им и привычное тельце ребенка, и как-то сразу подхватились все, приняв у него из рук малыша, что-то там с ним делая, а он, как сомнамбула, сделал пару шагов назад, после чего развернулся и вышел из землянки на стылый воздух. Да и сел прямо в снег, рядом с дверью, механически оттирая этим снегом руки под звон в ушах и мушки перед глазами… Просидел он недолго, но успел прийти в себя, даже писк слабый изнутри успел услышать, и тут выскочила Милана, увидела его, захлопотала… Его завели внутрь, протерли ему руки спиртом снова, вытерли, помогли надеть свитер и куртку, и та же Светка под плеск воды, слабый писк живого существа и приговаривание остальных (он не запомнил, но вроде как было что-то классическое женское – все будет хорошо) увела его обратно, чуть не за руку.
Сама Светка в замке куда-то исчезла, не заходя в башню, и он совершенно автоматически поднялся до зала, где ему сразу налили настойки, видя его лицо.
–Умерла роженица – сказал он на общие вопросительные взгляды – но ребенок жив… вроде. Пойду я… – и ушел к себе. Его не беспокоили, понятное дело, и он почти сразу провалился в сон, так и не проснувшись, когда позже пришла Милана, по запаху узнав ее только – смесь ее обычных трав и спирта. С этого случая, кстати, стала она называть его на людях и наедине – Колей, чего стеснялась раньше. И еще одна незримая преграда между ними исчезла с того дня, кто понимает… А утром она рассказала ему, что девочка жива, и, бог даст, выживет… Николай Федорович как-то слабо удивился – почему девочка? Вроде про мальчика говорили, но вспомнил, что до УЗИ еще… ну, понятно, и задвинул все это на задние планы памяти. Не хотелось вспоминать такое, тут уж все, наверное, понимают. А на его вопрос – а кормить-то ее кто будет? – уже совсем успокоившаяся травница хмыкнула этак по-женски, мол, и без тебя накормим, не переживай.
История на этом не кончилась, а имела продолжение, даже два. Через пару дней выловили его в башне Петр и Гридя, необычно серьезные, на приватный разговор. Как оказалось, пошли слухи, что то ли резал кого старец, то ли в жертву приносил, чтобы младенца чудинского спасти, то ли иной кровавый обряд проводил – говорили и иное – своей кровью спас, в общем, дело серьезное. Пришлось еще раз собирать капитул, да Михайлу с Миланой туда вызывать, и всем рассказывать, что было, что именно он сделал, и как оно у них вообще поставлено там, в будущем. Все слушали серьезно, мрачная Милана подтвердила, что умерла уже роженица к тому времени, и что она еще таких случаев ожидает, потому как орденцы даже мелких девок валять пристраивались, а кормили их – сами знаете, как…