48 улик - стр. 16

Чертовски обидно! Это оскорбление.

Моя сестра была творцом, художником, а ее низвели до статуса богатой наследницы. Хотя М. меньше всего думала о том, что она богатая наследница. Для нее в жизни самым главным было ее творчество.

Но это напомнило мне – тычок под ребра, – что я тоже наследница.

В один прекрасный день мне отойдет папино поместье. И этот дом, и это владение. Если только Маргарита не вернется. Тогда папино наследство мы поделим поровну.

М. – художник.

У многих, естественно, возникает вопрос: значит, ключи к разгадке таятся в ее скульптурах?

Будто бы ключ к пониманию того, что произошло, где находится М., можно найти, глядя на ее работы – с полдесятка незаконченных скульптур в ее мастерской в колледже.

Как профессиональный художник М. выставляла свои творения под скромным именем «М. Фулмер», по которому не определить, кто автор – мужчина или женщина. Скульптуры М. были исполнены в так называемом стиле абстракционизма. Ярко-белые, серо-белые, голубовато-белые, кислотно-белые. Большинство было создано из природного камня. Куски горных пород она обтесывала, моделировала, шлифовала, полировала вручную, на что у нее уходили сотни часов усердного труда. Однако меня работы сестры ставили в тупик, раздражали.

Я не была поклонницей искусства М. Не восхищалась ее творчеством. И вовсе не из-за того, что творчество М. увлекло ее из Авроры в другой мир с центром в Нью-Йорке, принесло ей награды, гранты («престижной» стипендии Гуггенхайма обычно таких молодых, как М., не удостаивают). Просто искусство М. было чинным, жеманным, безликим. Слишком совершенным.

В геометрических – овальных, прямоугольных – формах ее скульптур лишь смутно угадывались человеческие фигуры и черты. Ходишь вокруг таких изваяний высотой около пяти футов, стоящих на постаментах или на полу, смотришь на них, смотришь и ничего не понимаешь, как будто пытаешься разглядеть человеческое лицо в облаках или на глинистой земле. Думаешь: «Зачем я на это смотрю? Что должна увидеть?» И не находишь ответа.

Творения прекрасные, но пресные. Поразительные, но легко забывающиеся. Загадочные, но претенциозные.

Приводящие в бешенство! Хочется взять в руки молоток и раздолбать эти так называемые произведения искусства.

(Правда, скульптуры сестры я никогда не разбивала. Хотя возможность была. Лишь однажды решилась походным ножом оставить несколько царапин на нижней части одной из скульптур, выставленных в колледже Авроры. Думаю, ее дно М. никогда не рассматривала, а если что и заметила, никому об этом не сказала – во всяком случае, я не слышала. И раз или два, когда я была гораздо младше, а М. работала дома, я умышленно измазала грязными руками кипенно-белый овал, похожий на голову.)

Полицейские сделали фотографии с ее скульптур в школе изобразительных искусств. Пусть изучат «криминалисты-искусствоведы», объяснили они нам. Серьезно?! Некоторые из этих снимков разместили на страницах газет и журналов, показали по телевизору. Хотя мы на то разрешения не давали.

М. пришла бы в ужас. Она никогда не позволяла фотографировать свои незаконченные работы. (Хотя как понять, что та или иная скульптура М. – законченное творение? По мне, так они почти все выглядят одинаково.)