№ 3 - стр. 34
– Так я же не мусульманка! – продолжая смеяться, воскликнула Ася.
– А ты вон туда глянь! – указал я в сторону зеркала, в шутку намекая на ее, скажем так, неславянскую внешность; получилось грубо, я тут же это осознал и пожалел, но Ася, к счастью, восприняла это нормально и засмеялась еще сильнее.
«Нет, Серега, так нельзя, – сам себе я сделал замечание, – Шутить о внешности, религиозной, национальной и половой принадлежности над человеком, которого так мало знаешь, может быть чревато для ваших дальнейших отношений. Отныне, держи себя в руках и радуйся, что в этот раз все было хорошо воспринято».
Уже когда мы сидели за столом и ужинали, Ася спросила, вроде как подтрунивая надо мной:
– А Ксюша тебе говорила, что ты, по ее мнению, на маньяка похож?
Я отрицательно покачал головой, продолжая есть.
– Значит, постеснялась все-таки, – заключила Ася.
– Не постеснялась. Просто высказала это предположение более обтекаемо и дипломатично, – прожевав и проглотив, пояснил я, – А тебе самой как кажется – похож?
– Нет, – однозначно ответила она.
«И хер поймешь, как на это реагировать, – задумался я, – Как на комплимент, или же наоборот – оскорбление. Мне вот почему-то приятнее казаться опасным, чем безобидным. Но тут уж, смотря какие у нее представления о маньяках».
Ни с того ни с сего, Ася в очередной раз погрустнела, начала тихонько плакать. Прошло пять минут – и она уже смеясь, рассказывала историю про то, как однажды, пару лет назад, прогуливалась с Ксюшей поздно вечером, и неожиданно перед ними из кустов выскочил абсолютно голый мужичок, «неистово теребя себе писюн» (ее цитата); естественно, они испугались, но вместо того, чтобы завизжать и дать стрекача, просто застыли на месте; первой опомнилась Ксюша, и, внешне спокойно, указала пальцем на то самое место и громко произнесла: «Смотри какой маленький!». И они вдвоем расхохотались. Стрекача, в итоге, дал мужичок, явно униженный и оскорбленный.
«Ну раз у нее такие представления о маньяках, то там уж однозначно комплимент был, – подумал я, – Однако, эти Асины мгновенные скачки в настроении пугают и наводят на мысль, что предположение ее подруги о слегка заехавших шариках за ролики, отнюдь не беспочвенно».
***
Незаметно мы проболтали до полуночи, о чем-то неважном, но было весело, мы были увлечены. Я и не мог точно припомнить, когда в последний раз так с кем-то общался – легко и непринужденно. Возможно, в то время, когда я еще был в дружеских отношениях со своим вторым, малым, Разочарованием; но там, как правило, присутствовал допинг – слабоалкогольные напитки; с Асей же у нас было употреблено лишь по нескольку чашек чая.
Наконец, уже за полночь, пожелали друг другу хороших сновидений и разошлись по комнатам.
Я разделся, выключил свет, лег.
Долго прокручивал в башке беседу с подругой Аси – неприятный осадок все-таки остался; затем еще какие-то мысли в голову лезли, ворочался, не мог заснуть. И вроде бы уже стал проваливаться в дрему, как со мною начало происходить нечто необъяснимое.
Вначале я четко почувствовал чье-то присутствие, даже шаги и дыхание ощущал; несколько раз включал на мобильнике фонарик, осматривал пустую гостиную – никого не рассмотрел. Стало жарко, разделся до трусов, откинул одеяло. Появилась мысль, что это приступ алкогольного делирия. Не безосновательно: чуть больше месяца до того, спустя дня три после резкого выхода из длительного запоя, у меня случилось нечто очень похожее по симптоматике на белую горячку: панический страх, тактильные галлюцинации (казалось, что по мне кто-то ползает), паранойя; все сопровождались судорогами и высокой температурой. Повторялся тот ужас две ночи подряд, между ними легчало, потом и вовсе все прошло без последствий. Правда, зарекся после этого больше не бухать.