1877. Обретая прошлое - стр. 15

В избе воцарилась гробовая тишина: ребёночка – в окно, как же так?

Наташа даже решилась перебить рассказчика:

– Да ты что городишь-то, дед? Да где же такое видано?

– Погодь, не перебивай, – цыкнул старик. – Верно говорю: ты дальше-то слушай. И вот бросила она дитёнка в окно, а это оказалось полено. (По избе прокатился ещё один вздох.)

А молодая и говорит старухе: «Это же ты меня, мама, прокляла, когда я маленькая была, сказала: „Да иди ты к чёрту!“ Вот чёрт меня и забрал, а вместо меня полено тебе подложил. А я до восемнадцати лет в бане жила – банник меня воспитывал. Кабы Стёпа (брата-то, вспомнил, Степаном звали) не женился на мне, так бы всю жизнь по баням и мыкалась».

Проклятая девка-то оказалась. Вот. И жили они потом долго. Да вы помните, наверное, с того краю изба была – её только в прошлом году сломали.

Слушатели сделали дружный выдох и переглянулись – вот это сказка.

– И не сказка это – бывальщина. Верно вам говорю, – как будто подслушал мысли старик. – Я-то знаю. Забыли, что ли, как ране сказывали: бывальщину слушать лучше сказки. – Встал, осторожно распрямился и вышел на улицу.

– Как домой-то пойдём? – первым спросил Серёжа. – Ведь боязно.

– Так и пойдем, как пришли, – притворилась смелой Даша, хотя ей тоже было очень страшно.

Дети вышли на улицу: за каждым кустом им мерещились лешие да всякая нечисть. Каждый шелест, хруст веточки заставляли крепче жаться друг к другу. Однако ветер скрадывал звуки и никак нельзя было заметить кравшихся по кустам мальчишек, что вместе с ними сидели на печи и слушали деда Пахома.

– Вот напугаются-то, – подначивал самый старший. – Сейчас как выскочим да закричим!

На околице Алёнка остановилась: – Ну, дальше сами. Я домой побегу, а то мамка заругает. – И собралась было идти, как вдруг:

– А-а-а-а, у-у-у-у, эге-ге-гей! – Из кустов повыскакивали чудища без голов, белые, огромные. Дети остолбенели, а потом, дико завизжав, бросились в разные стороны: Аленка – в деревню, Даша с Серёжей – в сторону усадьбы.

Вопили они – кажется, не осознавая этого, – всю дорогу и остановились только у беседки, когда сил кричать и бояться не осталось.

– Что это было? – еле выговаривая слова и хватая ртом воздух, спросил Серёжа.

– Не знаю.

– Думаешь, это отстало?

– Наверное.

Дети пробрались через людскую на кухню, где добрый Данила Васильевич сунул каждому по булочке, и потихоньку направились в классную комнату.

– Даша, это что же – были домовые или ещё кто-то, о ком дед Пахом говорил? – спросил Серёжа у сестры.

– Я вот сейчас подумала и, наверное, знаю, что это было, – ответила Даша с расстановкой, будто решая задачку. – Помнишь, с нами на печи мальчишки лежали? Так мне кажется, это они и были: уж больно голоса знакомые. Сам посуди: станет что ли домовой дом покидать да по деревне бегать? У него и поважнее дела найдутся.

Сережа открыл рот, чтобы высказать своё мнение, но тут же замолчал: Даша крепко сжала его руку. Он недоумённо посмотрел на сестру, а потом проследил направление её взгляда. Из-под двери классной комнаты выбивался свет.

– Когда мы уходили, света не было, – прошептала девочка. – Значит кто-то туда зашёл и узнал, что мы не там. В доме поискали – не нашли. Ждут теперь… – Она на минуту задумалась, а потом решительно кивнула головой, как будто согласилась сама с собой. – Скажем, устали, пошли прогуляться по парку.