10 лет на Востоке, или Записки русской в Афганистане - стр. 5

Как потом я узнала, пилот вертолета, посланного за нами, Ахмад Шахом Масудом, был подкуплен Абдул Малеком, предавшим Северный Альянс. Малек так запугал пилота, что тот с искренним ужасом уверял, что Малек разорвет его на части, если он не посадит вертолет с семьей Надери в Мазари-Шарифе для передачи в плен. Поэтому пилот и не соглашался ни на клятвы Кораном, ни на предложенные ему доллары. Нас выручил пустой именной пистолет, патроны от которого лежали в моем сундучке с украшениями. Этот пистолет приставили к виску пилота, и он послушно полетел в сторону границы с Узбекистаном.

Низость Абдул Малека была поистине безгранична, так как он не только заготовил к времени посадки вертолета тюремное помещение для мужчин Надери, но и заранее распределил между собой и своими подельниками женщин семьи Надери. «Русскую определил к себе», – в шоке услышала я и вспомнила, как Малек заходил в женскую половину, когда мы были в его доме с выражением соболезнований по поводу гибели его брата Расула Пахлавана.

Причем этот фирменный стиль Малека подкупа чужих подчиненных не раз наводил меня на мысль об аналогии с таким же загадочным подкупом телохранителя-убийцы его же собственного брата Расула Пахлавана в том смысле, а не он ли сам расправился с братом, свалив все на Дустума.

Когда мы приблизились к границе Узбекистана, то по системам связи пилот понял, что узбеки собираются его сбивать. Он сообщил об этом и спросил, куда лететь, на что получил приказ Надери: «Пересекай границу, направление – Термез».

Узбеки не стали сбивать вертолет. Они знали, что на той стороне границы идет крупная заварушка, и решили дать посадку афганскому вертолету. Вертолет сел под дулами направленных на него орудий. Когда люк открыли, я увидела большую группу вооруженных солдат- узбеков, но к нам в вертолет по лестнице поднялся русский офицер. Он заглянул внутрь, и четким командирским голосом сказал: «Предъявите паспорта». Начали лихорадочно собирать синие афганские паспорта, я сидела, заторможенно глядя в одну точку. «Где твой паспорт?! Быстрее давай!»– окликнули меня. Я начала копаться с замком своего сундучка, так как с перепугу забыла его код, наконец открыла, вытащила патроны и положила их себе на колени, потом посыпались золотые сережки, паспорт завалился на самое дно. Офицер внимательно наблюдал за всеми нами. Я вытащила красный паспорт с надписью СССР и тут же уронила его себе на подол испачканной в рвоте паранджи. Затем начала вытирать его о другой край подола. Подняв голову, я увидела, что офицер широко открытыми глазами смотрит на меня. Аккуратно просунув красный паспорт в общую стопку синих афганских паспортов, я сидела, боясь шелохнуться. Наконец все документы были переданы офицеру. Он взял паспорта, передал их подошедшему военному, оставив у себя в руках мой паспорт. Я испуганно застыла, следя за каждым его движением. Открыв советский паспорт, он несколько секунд молча изучал его, затем начал листать страницы, после чего развернулся ко мне всем корпусом. Лицо его выражало одновременно недоумение и озадаченность. «А это что еще такое?!» -отчетливо произнес он в мою сторону. «Ой, это моё», – пискнула я и откинула вуаль с лица.

Думала ли я, когда в 90-е годы оканчивала среднюю школу и поступала в Московский институт иностранных языков на англо-итальянское отделение, что через несколько лет буду бежать с афганцами от талибов по горам Гиндукуша. Или когда выплясывала на дискотеках под «Технологию» и «Комбинацию» и прыгала c одноклассниками под «Эх, два кусочека колбаски у меня лежали на столе…», что буду вот так сидеть в парандже в вертолете в каком-то Термезе? В действительности, на тот момент я сходу не смогла бы показать Афганистан на карте мира. Конечно, я слышала про выполнение некоего интернационального долга нашими солдатами, и знала, что муж моей учительницы по скрипке пришел с этой войны немного не в себе и это, пожалуй, была вся имеющаяся в моем сознании информация.