10 лет на Востоке, или Записки русской в Афганистане - стр. 4

Наконец раздаются звуки знакомых голосов – пришли мужчины, отец мужа, братья и племянники с телохранителями. Все подавлены, говорят мало, то и дело выходят на улицу, чтобы связаться по рации. Из обрывков разговора я понимаю, что Пули- Хумри захвачен талибами и мы ожидаем вертолет от Ахмад Шаха Масуда, чтобы выбраться из окружения.

Время шло, а вертолета все не было. Лица окружающих меня афганцев мрачнели. Все понимали, что талибы преследуют и скоро найдут это место. На этот случай еще в Каяне мне обьяснили, что если уйти не удастся, то всем женщинам раздадут опий, который надо будет принять, успокаивая тем, что смерть будет безболезненной, и мы просто уснем, так как доза четко рассчитана. «Ты пойми, – уговаривали меня женщины, – для нас принять смерть гораздо достойней, чем терпеть надругательства и бесчестие. Нам уже два раза раздавали опий, но каждый раз, слава Аллаху, обходилось, дай Бог обойдется и в этот раз».

Только я вспомнила этот разговор, как раздались радостные крики: «Летит! Летит!» Вертолет приземлился довольно далеко, и до него предстояло еще добираться. С противоположной стороны горы каким-то образом подъехал грузовик советского производства, в таких мы ездили на картошку в школе. И все мы сели в кузов грузовика. Проехав некоторое расстояние, мы спешились, няня осталась в грузовике и плакала, прощаясь с нами. Все очень торопились, враг был близко, тем более, сбить из «стингера» вертолет для них дело нехитрое. Темно-зеленый вертолет стоял с открытым люком, нас подсаживали на лестницу, подталкивая внутрь. На мне была надета не голубая афганская, а черная арабская паранджа с рукавами и откидывающейся черной вуалью на лице, так как в ней было гораздо удобнее передвигаться. Я с ребенком на руках быстро забралась внутрь салона и села на скамейку сбоку. Была ужасная спешка, все запрыгивали как могли, мимо меня пролетел визжащий сверток с младенцем, и перепуганная мать на лету смогла его схватить. «Закрывайте люк! Быстрее! Надо успеть взлететь!» – кричали вокруг. Вертолет взлетел, напротив меня сидел телохранитель с автоматом, он закрыл глаза и шептал молитвы. Вертолет начало мотать из стороны в сторону и меня стало тошнить. Весь подол черной паранжи был заляпан рвотой, которая стекала по полу ручейком, но никто даже не обратил на это внимания. Отец мужа схватил Коран и ушел в кабину пилота, затем вернулся и взял свой кейс с долларами. Снова ушел к пилоту и тут же вернулся с кейсом. Мой муж протянул отцу красивый наградной пистолет, 4 длинных патрона от которого лежали в моем ручном сундучке с украшениями. «Интересно, зачем ему незаряженный пистолет?» – пронеслось у меня голове перед очередным позывом рвоты. Начало закладывать уши, вертолет шел на снижение, началась паника: «Садится в Мазари-Шарифе, там же Малек!» Но я не слушала эти крики, я, вытаращив глаза, смотрела на сидевшего напротив телохранителя. Он закрыл глаза и подставил дуло автомата себе под подбородок, палец лежал на курке. Я представила себе, что сейчас мы взорвемся в воздухе, и наши обгорелые тела будут падать с высоты вниз. «Боже, какая же я дура, какого лешего меня сюда понесло! Не сиделось тебе в Москве в престижном институте! А Поляков же тебе говорил…». Вдруг вертолет перестал снижаться, выровнялся и продолжил полет. Все облегченно вздохнули и начали о чем-то оживленно переговариваться.